Unknown

Мать рассказала мне, что не могла больше жить в такой обстановке, когда муж свинья, ей хотелось люб­ви, и любовь явила себя в лице неко­его Владимира. Он был, как водится, женат, имел двух дочерей (Ната­шенька, я видела их фото — одно с тобой лицо! Одно лицо!) и разво­диться не собирался. Им с матерью было весело крутить служебный роман, пока мать вдруг сдуру не решила, что ей нужен от него ребе­нок. Она ему так и сообщила, а он ей вдумчиво разъяснил, что это, безус­ловно, ее право, но это будет только ее ребенок, потому что он из семьи уйти не готов — болеет жена. Мать в ответ радостно, предполагаю, за­кивала, мол, ничего мне, Володенька, не нужно от тебя, только вот ребе­ночка и ласки время от времени. Так они и зачали меня в каком-то лесу под звездами. Мать говорит, что сра­зу после она почувствовала, что уже беременна, и так все и вышло.

Отец, который Виктор, узнав, что мать беременна, обрадовался. Он, уже имея двух дочек 12 и 10 лет, хотел теперь сына. Мать тоже хоте­ла сына (похожего на Володеньку), и они стали радостно его (то есть меня) ждать.

И все бы ничего, и никто бы и не уз­нал, но радость матери была столь велика, что ей не терпелось поде­литься ею. И вот она, не найдя более подходящей кандидатуры, написала письмо своей, как ей казалось, под­руге — Витькиной сестре, на Укра­ину. В письме во всех литературных красках был описан их с Володень­кой роман. Заканчивалось письмо тем, что мать ждет сына от Воло­деньки и счастью ее нет предела. Но Витькина сестра была прежде всего Витькиной сестрой, поэтому она это письмецо положила в другой кон­вертик и отправила его Витьке.

Так вся семья узнала, что мать нагу­ляла плод. А отец Витька еще долго охотился за отцом Володенькой с ножом. А мать рыдала.

Отец Володенька решил на время прекратить отношения с матерью, чтобы не узнали на работе, не сооб­щили больной жене.

Отец Витька смирился и дал мне свою фамилию и отчество.

Через пять лет после моего рождения в страшных муках они развелись. Короче, после этой истории мне мгновенно стало ясно, к чему меня так долго готовила мать своими рас­сказами о свинье Витьке. Ведь если бы я любила свинью-Витьку, а он лю­бил бы меня, ей было бы практиче­ски невозможно оправдаться передо мной в своей страсти к Володеньке. Все просто. Все предельно просто.

В общем, мать прорыдалась, я ее успокоила, уверила, что не виню, прощаю и бла-бла. Она сказала, что хочет организовать нашу с Воло­денькой встречу. Я вежливо согла­силась, хотя понятия не имела, о чем мне с отцом-Володенькой разгова­ривать.

После этого я решила пойти к от- цу-свинье-Витьке. Потому что стало мне как-то жаль его. И подумалось, что не такая уж он и свинья, скорее всего. Ведь как-то в нем хватило благородства принять меня как род­ную, дать мне имя и все такое, кор­мить даже потом курицей и дарить трусы. Впервые за все время я гото­ва была выслушать другую сторону и реабилитировать ее. В общем, при­шла я к отцу Витьке, посидели мы на кухне, я что-то съела. Его новая дочь зыркала на меня глазами с рев­ностью и презрением к моим лоси­нам, которые были мне слегка малы. Отец Витька спросил меня что-то вроде, встречаюсь ли я с парнями, прилично ли себя веду. Я ответила, что очень прилично, что с парнями не встречаюсь, сугубо учусь, плани­рую стать переводчиком. Говорить нам с отцом Витькой больше было не о чем, я ушла, не взяв деньги, ко­торые он мне сунул в карман.

В общем, с отцами более-менее ра­зобрались. Их у меня не было, да и не хотелось. Мать сперва иска­ла встреч с Володенькой, но потом как-то стало ей недосуг.

Прошло лет восемь. Ни с одним от­цом, ни с другим я по-прежнему не общалась. Но как-то вечером мать пришла домой с серым и ста­рым лицом. «Володенька умер, мне одна женщина в магазине сейчас вот только рассказала!» Мать раз­рыдалась, я разрыдалась вслед за ней искренне и горько. Стало стыд­но, что я не хотела его видеть. Мы с матерью весь вечер хоронили его и напились. Я ей рассказывала, сама в это не веря, про загробную жизнь. Она мне — про его голос и руки. Мы оплакали его с ног до головы.