Unknown

Основой коммунитарной атаки на абстрактный процедуризм либеральной этики является постановка, вместе с Гегелем (см. Taylor, 1977), вопроса о наборе фундаментальных оппозиций между публичной и частной сферами. На публичной стороне предполагаемого разделения находятся те аспекты общественной жизни, которые поддаются обсуждению и осмыслению: общественная мораль, справедливость и общее благо. С другой стороны - объективные вопросы частного выбора: личная мораль и ценностный выбор, концепция "хорошей жизни" и упорядочение домашнего существования. Только если это разделение удается сохранить, можно говорить о том, что в определении моральных принципов действует разум. Однако есть и убедительные доказательства против такого разделения. Макинтайр (MacIntyre, 1985:6-12) приводит ряд этических аргументов (например, по поводу абортов или социального обеспечения), которые являются "рационально бесконечными"; в них протагонисты не могут найти оснований для обоснованных выводов. Аналогичным образом, правительствам становится все труднее принимать законы, успешно разрешающие противоречия между претензиями различных групп интересов - примером может служить законопроект 1994 г. об уголовном правосудии, неспособный учесть несовпадающие интересы молодежи, кочующего населения и среднего класса. Коммунитаристский вывод состоит в том, что царство разумной морали и справедливости - это фикция, что общественная мораль основывается на личных ценностях и концепции хорошей жизни, и что такая концепция может быть сформирована только в сообществе, преследующем общие цели. Ориентация на моральные сообщества обеспечивает важное соприкосновение с критической теорией, поскольку формации современности, против которых выступала Франкфуртская школа (Held, 1980) - международный капитал, военно-промышленный комплекс, бюрократическое правительство - рассматриваются как разрушительные для органического образа жизни.

Базовая коммунитаристская позиция может быть развита различными способами, не все из которых совместимы. Макинтайр (1985:62-78) диагностирует общества позднего модерна как не находящиеся в "хорошем моральном порядке" и трактует отсутствие единой этической перспективы как серьезный недостаток. Его позиция ассоциируется с определенным архаизмом, отдающим предпочтение предполагаемому единству утраченного образа жизни древних Афин или средневекового христианства. Напротив, Тейлор (1989:495-521) рассматривает наследование несопоставимых этических традиций позднего модерна в позитивном свете, как часть расширенной моральной перспективы. Утрата единства рассматривается как наказание, которое приходится платить за подлинный выбор. Как бы ни расходились выводы коммунитаристов, их объединяет общность теоретического метода: историко-этнографическая направленность на изучение конкретных форм жизни и этических перспектив. Этот акцент на исследовании конкретных социальных механизмов связан с тем, что Гадамер в этическом суждении делает акцент на фронезисе (Gadamer,

1975:278-289), и понимание того, что основы этической ориентации лежат ниже уровня рационального рассмотрения и зависят от воплощенных навыков нашего социального поведения (Dreyfus and Dreyfus, 1990).

Феминистские взгляды на процессуальную мораль

Приведенное выше, весьма схематичное, противопоставление либерального процессуального и комму-нитаристского подходов осложняется различными феминистскими взглядами на мораль и справедливость. Давняя феминистская оппозиция разграничению публичной и частной сфер основана на угнетающих последствиях для женщин, которые традиционно были ограничены домашней сферой (Pateman, 1989:118-140); исключение частных, домашних проблем из публичной сферы служит для подавления рассмотрения несправедливости, присущей патриархальным семейным структурам. Несмотря на сходство этой критики с критикой коммунитаристов, феминистские писательницы по понятным причинам не были готовы выразить ностальгию по утрате традиционного уклада жизни; скорее, это стимулировало поиск совершенно новых форм сообщества (Friedman, 1992). Связанная с этим, но более специфическая атака на мужские предубеждения в концепции постконвенционального, универсалистского морального мышления Колберга (1981, 1984), которая занимает центральное место в этике дискурса Хабермаса (см. Habermas, 1990: 116-

188)), была сделана Гиллиганом (1982). Гиллиган отмечает, что универсалистская этическая ориентация, основанная только на беспристрастном приведении и рассмотрении причин, является преимущественно мужской чертой. Напротив, зрелое женское моральное мышление демонстрирует большую степень