Unknown

Я на секунду сжал руку, а затем высвободился из ее хватки, чтобы налить Далласу апельсинового сока.

– Послушай, какое название придумал Крой для моего бизнеса, – сказала Кейт Далласу. – Он такой умный, я просто поражаюсь.

– Я был поражен с самого начала, – сказал ей Даллас, со вздохом поедая свой омлет.

Глава 9

Пока Даллас и его сестра убирались на кухне, хотя делать было особо нечего, так как я загрузил посудомоечную машину, пока готовил, я позвонил по номеру на карточке, который прислал мне Локрин. Так много всего произошло с тех пор, как он рассказал мне о визите адвоката, но у меня наконец-то появилось время выяснить, в чем дело.

– Добрый день, – сказала секретарша, пробежавшись по своему сценарию. – Вы позвонили в адвокатскую контору «Дюпон и Бердж», куда я могу направить ваш звонок?

– Мне нужно поговорить с Рендоном Лоуэллом, пожалуйста.

– Если вы останетесь на линии, я соединю вас с его офисом.

В качестве музыкального сопровождения была выбрана «Clair de Lune», которую я научился играть на фортепиано, когда мне было восемь лет, и с тех пор ненавидел. К счастью, мне не пришлось долго слушать, так как через несколько секунд ответила помощница мистера Лоуэлла. У нее был приятный голос, и как только я назвал свое имя, она сразу же соединила меня с мужчиной.

– Здравствуйте, это мистер Эска?

– Да, это он.

– Что ж, мистер Эска, рад наконец-то получить возможность поговорить с вами. Я пытался разыскать вас в течение последних шести месяцев. Вас трудно найти.

– И могу я узнать, в чем дело?

– Конечно. Это касается вашего брата, Уитлока.

Я бы с радостью сказал, что во мне промелькнуло беспокойство, тревога, хоть что-то напоминающее братский интерес, но дело в том, что в детстве наши пути не пересекались. Наши жизни были так расписаны, так регламентированы, так отделены друг от друга, наши родители были лишь смутно причастны к тем занятиям, которые якобы прививают хорошее воспитание, что мы были чужими друг для друга. Мы никогда не играли вместе; я не могу вспомнить ни одной дружеской игры. Я видел их во время еды, но за обеденным столом мы не разговаривали, так как няня и кухарка держались рядом. Все это вместе взятое означало, что, когда он произнес имя Уитлока, я не заметил никаких эмоций.

– Мистер Эска?

– Да, простите. А что с ним?

Он прочистил горло.

– Ну, не знаю, в курсе ли вы, но он баллотируется в Конгресс на следующих выборах здесь, в Коннектикуте, где сейчас проживает семья.

– Я не знал, – сказал я ему и смутно задумался, когда же они все там поселились.

Наступила пауза.

– Несколько лет назад вы сменили фамилию Грейвс на фамилию вашей бабушки по материнской линии.

– Да, прямо перед тем, как я начал учиться в колледже в Калифорнии.

– Вы также отказались от своего второго имени.

– Простите?

– Вы оставили только свое имя и юридически отказались от Милтона, который был вашим средним именем, когда вы изменили свою фамилию на Эска.

– Да.

– В вашем учебном заведении действует строгая политика конфиденциальности, а значит, они не подтвердят ни ваше посещение, ни ваше имя, если только я не смогу доказать, что вы совершили преступление.

Для меня это не было новостью.

– Да, я в курсе.

– Могу я спросить, почему вы сменили имя?

– Я хотел сменить имя, – честно ответил я ему.

Он вздохнул и прочистил горло, как будто то, что он собирался сказать дальше, было неудобно.

– Мне трудно говорить об этом, мистер Эска, но ваш отец хотел бы, чтобы вы подписали документ, который объявляет вас сыном вашей тети Женевы. И, разумеется, с новым свидетельством о рождении, карточкой социального страхования и так далее.

Больше всего меня удивило то, что я ничуть не удивился. В этой просьбе была логичная последовательность. Мои родители не хотели принимать меня в семью с тех пор, как мне исполнилось семнадцать. То, что теперь они пытаются сделать это законным, сделать так, будто я никогда не был их сыном, имело странный смысл. Противники Уитлока приложили бы все усилия, чтобы раскопать его скелеты, попытались бы опорочить его, потому что это была политика. Если бы семья могла сфабриковать историю, сказать, что они вырастили меня только после того, как моя тетя погибла в автокатастрофе с мужчиной, который содержал ее как любовницу, они могли бы также правдоподобно отрицать, что у Уитлока был брат-гей, от которого они отреклись.