Ущелье дьявола

Почти одновременно с ним вернулась и Христина. Накануне друзья объявили, что уедут после завтрака. Итак, все уселись завтракать, пастор был обрадован новостью, которую узнал относительно Юлиуса, Юлиус был мечтательно-задумчив, Христина серьезна, а Самуил очень весел. Когда допили кофе, пастор с мольбой посмотрел на Юлиуса.

– Неужели, – спросил он, – вам так необходимо вернуться в Гейдельберг? Раз вам нужно поскорее получить ответ на письмо, почему бы не дождаться его здесь? Сюда оно попадет двумя часами раньше.

– Ну, что касается меня, – вмешался Самуил, – то я решительно не могу остаться. Мне, разумеется, было бы очень приятно пользоваться всю жизнь вашим гостеприимством, охотиться здесь, дышать чудесным воздухом, но у меня масса дел, а теперь в особенности! Я занят одним исследованием, которое ни на минуту не хочу прерывать.

– А господин Юлиус?

– О, Юлиус свободен! Однако и он должен помнить, что у него есть дела в Гейдельберге.

Христина, молчавшая до сих пор, пристально посмотрела на Самуила и сказала:

– Такие важные дела, что господин Юлиус и на день не может задержаться у нас?

– Вот-вот! Помоги-ка мне уговорить его, дитя мое! – воскликнул пастор весело.

– Это что, начало неприятельских действий? – рассмеялся Самуил, но в то же время бросил на Христину многозначительный взгляд, который она прекрасно поняла. – В самом деле, борьба ведется неравными силами! Я, однако, не намерен сдаваться, и если мадемуазель разрешит мне отвести Юлиуса в сторону и напомнить ему в двух словах о том, почему его присутствие в Гейдельберге необходимо…

– Пожалуйста, – презрительно произнесла Христина.

Самуил отвел Юлиуса в угол залы.

– Ты веришь мне? – спросил он его шепотом. – Разве тебе приходилось когда-нибудь раскаиваться в том, что ты следовал моим советам? Ну, так верь же мне и теперь! Прочь слабость! Малютка, как видишь, наклевывается. Только берегись, не слишком поддавайся. Уезжай со мной – пусть одиночество и тоска поработают за тебя. В твое отсутствие все само собой наладится. И еще кое-что не менее важное: помни, что на субботу, или, вернее, на воскресенье, назначено общее собрание Тугендбунда. Не вздумай его проспать. Кто же ты, наконец, такой? Человек, который любит свою родину, или ребенок вроде Лотарио, который постоянно цепляется за юбку? Ну, можешь делать, что тебе угодно, ты свободен.

Юлиус вернулся к столу в задумчивости.

– Ну, как дела? – спросил пастор.

– Должен признаться, – ответил Юлиус, – что Самуил действительно привел мне очень убедительные доводы.

Пастор сделал печальную мину, а Самуил устремил на Христину торжествующий взгляд.

– Не отчаивайтесь, отец мой, – произнесла Христина с нервным смешком. – Теперь моя очередь переговорить с господином Юлиусом. Не правда ли, это будет справедливо?

– Очень справедливо! – воскликнул добродушный пастор, которому и в голову не приходило, что под видом этой комедии в действительности разыгрывалась драма.

Христина отошла с Юлиусом в сторону.

– Послушайте, я скажу вам только одно, и если даже это не перевесит советы вашего друга господина Самуила, то и пусть – я по крайней мере сделаю попытку. Вчера в развалинах Эбербаха вы задали мне один вопрос, на который я не смогла ответить. Если вы останетесь у нас, я отвечу вам.

– Слышите, господа? Я остаюсь! – крикнул Юлиус.

– Браво, Христина! – воскликнул пастор.

– Я так и думал, – холодно заметил Самуил. – Когда же ты вернешься?

– Я полагаю, завтра, – сказал Юлиус. – А уж самое позднее – послезавтра. Я завтра получу ответ от отца, правда, господин Шрейбер?

– Да, завтра, – кивнул пастор. – А вы, – обратился он к Самуилу, – вы не раздумали? Пример вашего друга не подействовал на вас?

– О! Я, – ответил Самуил, – никогда не меняю своего решения.

Христина сделала вид, что совершенно не заметила того угрожающего тона, которым Самуил произнес эти слова, и сказала как можно непринужденнее:

– А вот и лошади!

И действительно, оседланные лошади Самуила и Юлиуса стояли у ограды.

– Уведите обратно в конюшню лошадь господина Юлиуса, – сказала она служанке, державшей обеих лошадей под уздцы.

Самуил вскочил в седло.

– Вот что, – сказал ему пастор, – у вас же в воскресенье занятий нет? Так мы вас ждем вместе с господином Юлиусом.

– Прекрасно! Мы приедем в воскресенье. До завтра, Юлиус. Не забудь про субботу!

И, простившись с Христиной и ее отцом, он пришпорил коня и пустился вскачь. После его отъезда прибыл верховой, которому пастор вручил письмо Юлиуса.

– Ты получишь сто гульденов, если вернешься завтра до полудня, – сказал ему Юлиус, – вот пока двадцать пять.

Курьер вытаращил глаза и опешил от изумления и радости, потом, очнувшись, подобрал повод и помчался как стрела.

XXIV Тугендбунд

Но и во вторник вечером Юлиус в Гейдельберг не вернулся. Самуил посмеивался. Он этого ожидал. Прошли среда и четверг, а Юлиуса все не было. Самуил, погруженный в дела, не обращал на это никакого внимания. Однако в пятницу он немного забеспокоился. Что означало это длительное отсутствие? Юноша взял перо и стал писать Юлиусу письмо: