Ущелье дьявола

На зов Трихтера подбежали двое фуксов, освободили товарища от собачьих зубов и, поняв без слов, в чем дело, обрушились на лавку портного. То была отчаянная схватка, шум которой не замедлил привлечь прочих соседей и студентов. Драка угрожала превратиться в общую потасовку, как вдруг явилась полиция. Трихтер со своими приятелями оказались стиснутыми с одной стороны лавочниками, а с другой – полицией. Их доблестное сопротивление оказалось напрасным, положение было отчаянным – пришлось уступить. Нескольким студентам удалось вырваться, Трихтер же и два других фукса были арестованы. Им скрутили руки и отвели в тюрьму. К счастью, тюрьма находилась в двух шагах, потому что студенты начинали уже собираться группами и даже сделали некую попытку освободить пленников. Но полицейские при помощи лавочников выдержали натиск, и все три фукса были доставлены по назначению.

В городе немедленно распространились слухи об этой свалке и об оскорблении, нанесенном университету. Спустя десять минут об этом обстоятельстве стало известно всем студентам. Аудитории опустели в мгновение ока, и профессорам пришлось читать лекции пустым партам. Студенты стали толпами собираться на улицах. Как же! Арестовали трех студентов из-за размолвки с филистером! Обстоятельство очень значительное, требующее возмездия! Решено было обсудить все это сообща, и все группы направились к гостинице, в которой жил Самуил. Оказалось, что королю студентов уже все было известно. Самуил впустил всех в огромный зал, служивший некогда помещением для коммершей фуксов. Он сам председательствовал на собрании, и каждый студент имел право высказать свое мнение. То было памятное событие, которое, однако, запомнилось не выдающимися ораторами. Как и следовало ожидать, все предложенные меры воздействия отличались беспощадностью, грубостью и стремительностью. Но они были единодушно одобрены ввиду исключительного положения дел. Какой-то разбушевавшийся студент предложил даже поджечь лавку Мюльдорфа. Другого с треском выставили из залы за то, что он предложил ограничиться избиением только тех полицейских, которые арестовали Трихтера, и его достойных защитников.

– Задать им хорошую взбучку – вот что! – взревел яростно какой-то фукс. – Нам надо, чтобы выгнали к черту всех полицейских, и этого еще мало!..

Ответом на его слова стал единодушный взрыв одобрения. Затем началось какое-то вавилонское столпотворение, сопровождаемое страшными угрозами и дикими выкриками. Кому-то хотелось, чтобы все гейдельбергские портные понесли наказание за преступление Мюльдорфа; он предлагал собрать всех нищих в окрестностях города и одеть их с ног до головы в готовое платье, изъяв его у портных, и разгромить все их лавки. Один из студентов, чью речь даже хотели напечатать, утверждал, что предыдущее предложение было только слабой пародией на возмездие, поскольку в данном деле замешан не только портной, но и башмачник, и колбасник; что они вздули фуксов из идейных соображений, вымещая на потерпевших ту вековую ненависть, которую питают к студентам все толстосумы. А потому следовало задать трепку не только лавочникам – портным, башмачникам и колбасникам, но и вообще всем городским богачам и что университет не успокоится, пока не разнесет вконец всех этих буржуа. Но месть студентов, как оказалось, не исчерпывалась вышеприведенными мерами. Умы распалялись, раздражение росло…

Тут поднялся Самуил. Воцарилась абсолютная тишина, и председательствующий обратился к присутствовавшим со следующей речью:

– Дорогие господа! Здесь говорились прекрасные вещи, и университету остается только сделать выбор из всех предложенных способов мести. Но пусть почтенные ораторы позволят мне маленькое замечание относительно того, что, быть может, на очереди стоит более важный вопрос, чем месть нашим врагам («Слушайте! Слушайте!»). Он заключается в том, что необходимо сперва освободить наших друзей! (Аплодисменты).

Пока мы здесь разглагольствуем, трое наших товарищей томятся в тюрьме. Они ждут нас и изумляются, что до сих пор мы не пришли к ним на выручку. Они имеют полное право сомневаться в нашей дружбе! (Возгласы: «Браво! Правда! Правда!»)

Уже прошло полчаса, с тех пор как студенты были арестованы, и они до сих пор не освобождены?! (Гробовое молчание).

Начнем с наших товарищей, а затем доберемся и до остальных. («Отлично! Прекрасно! Слушайте!») Выпустим их на волю, и пусть они с радостью примут участие в наказании своих гонителей! (Громкие возгласы: «Ура!»)

Собрание закончилось под всеобщие восторженные крики. Был дан приказ к началу боевых действий. Студенты бросились вооружаться кольями, железными прутьями и ломами. Через четверть часа началась осада тюрьмы. Все произошло так быстро, что полиция не успела даже опомниться. Тюрьму охраняла лишь обычная стража. При виде приближавшейся громадной толпы студентов начальник тюремной стражи распорядился запереть ворота. Но что могли сделать какие-нибудь двенадцать полицейских против четырехсот студентов?