Утешение красотой. Как найти и сберечь прекрасное в своей жизни

Возможно, для меня жизненный комфорт больше ассоциируется с живостью, с балансом между спокойствием и легким хаосом, признаками жизни в комнатах – открытой книгой здесь, газетой на полу там, бокалом, еще с вечера стоящим возле дивана. Так я вижу, что в доме живет человек. Живу я, а не только кресла, вазы, столы и ноутбук.

И снова и снова я вижу то, на что давно уже не обращала внимания. С удивлением замечаю маленькую глиняную головку на длинной шее, которую моя дочь вылепила и обожгла в детстве и которая каждое утро предстает передо мной во всей своей выразительности. Тридцатилетнее пряничное сердце, подаренное мне вторым мужем, продолжало незаметно висеть на крючке в прихожей, пока однажды утром, во вторник, на него не упал мой взгляд. Я с нежностью вспомнила человека, который когда-то повесил его мне на шею. Пряничное сердце не может быть красивым. Но память – да. Наше чувство дома возникает именно из этого – из вещей и воспоминаний. Так мы создаем свой мир, так мы создаем свой уют.

«Каждая комната должна петь» – так называется книга швейцарского дизайнера интерьеров Беаты Хойман. Какая прекрасная идея – не только обставить дом столами, стульями и тканями, но и использовать их для создания мелодии, которую мы слушаем или напеваем, чтобы стены ее запомнили.

Иметь квартиру и жить в ней – это два совершенно разных состояния. Ведь если квартира и ее обитатели еще не объединились, если живут рядом, но не разговаривают друг с другом и не чувствуют себя комфортно друг с другом, то и те и другие остаются немного одинокими. Они смотрят друг на друга пустыми глазами. Им не хватает тепла, ласки, жизни, не хватает мелодии. Как может петь комната, в которой никто прежде не пел?

Однажды меня пригласили в дом одной богатой пары. Дом располагался в большом городе и был обставлен модным дизайнером интерьеров. Белые диваны, шелковые портьеры абрикосового цвета, лакированные абажуры, современная графика. В поисках ванной комнаты я случайно оказалась в спальне хозяев. В ней пара явно обошлась без помощи стилиста. Две узкие кровати с ворсистыми покрывалами, бабушкин шкаф из тесаного дерева, пестрые узорчатые короткие шторы на окнах. Торшер с абажуром из плиссированной ткани с коричневыми и оранжевыми цветочными мотивами. Другой мир. Личный мир. Может, лишь в этой спальне они и чувствовали себя как дома?

Очевидно, что квартира была создана для того, чтобы показать миру, чем богаты ее хозяева, но скрыть, кто они такие.

Жила ли пара по-настоящему, или они были скрытыми статистами в спектакле собственной жизни? Наверное, гостиная была для них своего рода вокзалом – местом, где они сидели и ждали поезда домой, в свою уютную спальню. Ведь именно воспоминания, сохранившиеся в интерьере их спальни, могли подарить чувство безопасности.

Я не могла и не хотела жить с вещами, которые были навязаны мне другими. Мои вещи – мои повседневные спутники. Я привязываюсь к ним. Они держат меня и показывают меня. Глядя на эти вещи, посторонние глаза могут заметить что-то, что есть у меня внутри.

«Утешение вещами» – книга английского антрополога Дэниела Миллера о жизни и быте жителей одной из лондонских улиц. В пятнадцати очерках Миллер рассказывает об их радостях и горестях, о том, как они находят – или не находят – утешение и безопасность в вещах и порядке этих вещей.

Книга начинается с описания человека, живущего в унылой, мрачной квартире. В ней есть только самая необходимая мебель. Ни картины на стене, ни безделушки на полке, ни фотографии, ни вазы, ни сувенира, ни вышитой подушки. Ничего из того, чем остальные любят наполнять свои дома и обустраивать быт. Но человек без вещей оказывается также человеком без внутренней жизни. Он так же пуст, как его квартира. Почти всю свою жизнь он провел в различных учреждениях, прежде чем в возрасте около семидесяти лет его поместили в эту муниципальную квартиру. Он никогда не был хозяином своей жизни. Никогда не заботился о себе. Как мог он найти то, что ему нравилось, как мог создать обстановку, в которой можно чувствовать себя комфортно? Не ощущая комфорта в своем доме, он не ощущал его и в своей жизни.

Миллер не только расспрашивал людей об их вещах – он также говорил с картинами, креслами и диванами о том, какую роль они играют в жизни людей. Какую силу человек, коллекционирующий марки, черпает в редких экземплярах, как передаются семейные традиции через вещи – будь то чайный сервиз или антикварные рождественские украшения. Кто окружает себя вещами, напоминающими о родителях, друзьях, путешествиях, собственной юности? Как переплетаются люди и вещи, как они формируют и определяют друг друга?

Миллер приходит к уверенному выводу, что его антропологический подход, учитывающий всепроникающую роль вещей в нашей жизни, позволяет понять жизнь отдельного человека лучше, чем традиционная психология.