Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала

Спиноза верил, что смысл писания можно постичь «единственно методом определения значения слов или разумом, не признающим никакого иного основания, кроме писания»[1432]. Не должно быть никаких хитрых мидрашей, никакого внедрения в библейский текст постбиблейских учений. Писание следует истолковывать согласно рациональным правилам, уже доказавшим свою плодотворность в исследовании природного мира:

Метод интерпретации Писания не отличается от метода интерпретации природы. Ибо, как интерпретация природы состоит в начертании истории [т. е. систематическом сборе данных] природы, а затем в поиске определений для природных феноменов – так и интерпретация Писания, естественно, требует начертать его истинную историю[1433].

Истинный предмет писания – не события, о которых рассказывают библейские сюжеты, а его богословские и нравственные учения. О них следует судить, сообразуясь с естественным разумом: а он говорит нам, что существует некое высшее существо, которому следует повиноваться и его почитать, проявляя справедливость и любовь к ближнему. Итак, писание – не высший авторитет; оно тоже подчиняется sola ratio. Как мы уже видели, традиционно богословие требовало интуиции и воображения, вместе с ритуалами и другими практиками, поощряющими эмпатию; однако по мере наступления Эпохи разума концепция религии – а следовательно, и понимания писания – все более истощалась и выхолащивалась.

Досада от бесплодных богословских дебатов эпохи Реформации побудила многих христиан обратиться к новым научным открытиям, которые, как они надеялись, должны были подтвердить их веру в объективного эмпирического Бога и положить конец сомнениям. В своем великолепном синтезе сэр Исаак Ньютон (1642–1727) свел вместе картезианскую физику, законы движения планет, открытые немецким астрономом Иоганном Кеплером (1571–1630), и законы движения земли, сформулированные Галилеем. Притяжение – вот сила, стоящая за всеми движениями во Вселенной: она не дает планетам свободно летать в пространстве и притягивает их к солнцу, она связывает приливы и отливы с фазами луны. Однако, – продолжал Ньютон, – эта сложная система «могла бы существовать лишь под наблюдением и руководством некоего разумного и могущественного Существа»[1434]. Это божество уже очень отличалось от самоопустошающегося Эн-Соф Лурии или кенотического новозаветного Слова. Это была всемогущая сила, господствующая в мире, контролирующая всю вселенную, чье главное свойство – Господство: «Именно превосходство духовного существа образует Бога», – утверждал Ньютон[1435]. Кроме этого, Творец должен был обладать разумом, совершенством, вечностью, бесконечностью, всезнанием и всемогуществом.

Как и опасался китайский философ Фан Ичжи, Бог «Дальнего Запада» оказался редуцирован до научного объяснения вселенной, с очень ограниченной и легко определяемой функцией: он контролировал материю так же, как воля регулирует тело. Существование Бога стало рациональным выводом из устройства мира; Бог имманентно присутствует в разработанных «им» законах; гравитация есть просто действие Бога. Но если так, кому нужно писание? Точно не Ньютону, для которого единственным способом верного постижения Бога стала наука: «Ибо нет иного способа прийти к познанию божества, как через познание Природы»[1436]. Научный рационализм, верил он, и был изначальной религией человечества, затем испорченной «чудовищными легендами, ложными чудесами, почитанием реликвий, амулетов, учениями о призраках и демонах и их вмешательстве в жизнь, призыванием их и поклонением им, и прочим»[1437]. Ньютон составил трактат под названием «Философские начала богословия язычников», где доказывал, что эта «фундаментальная религия» была открыта человеку, которого евреи знали как Ноя, а другие народы называли другими именами. Ной и его сыновья поклонялись Богу в храмах, воспроизводящих Вселенную в миниатюре: «Только сферу небес считали они истинным и подлинным храмом Божьим, и потому… строили и украшали свои храмы так, чтобы они как можно более напоминали всю небесную систему, ибо ничто не может быть разумнее этого»[1438].