Утренняя звезда

— Эй ты, Крымгериева дочь{23}, прппесн мой самый лучший наряд! — распорядился Добай.

Бледная, измученная Гошамса принесла одежду п, ни слова не говоря, повернулась, чтобы уйти.

— Подожди, Крымгериева дочь, — сказал Добай, — одень меня!

Гошамса молча выполняла его приказания.

— Почему же ты не интересуешься, куда я так наряжаюсь? — весело посмеиваясь, спросил Добай жену, забыв, что совсем недавно ругал ее.

— А ты меня раньше хоть когда спрашивал об этом? — печально, опустив голову, ответила Гошамса.

— В этом ты права. Так вот знай: я сегодня буду наслаждаться молодостью и красотой дочери Калагерия. А ты живи у меня, я не запрещаю! Ты должна быть довольна и тем, что у тебя дом, богатство, роскошь. Такого богатства нет ни у одной женщины во всей округе. Что из того, что муж иногда тебе изменяет? На, почисти мой рукав! — он протянул руку, а другой стал поправлять золотые газыри на груди. Потом, насвистывая какую-то песенку, сказал жене:

— Если меня кто-нибудь спросит, скажи, что я пошел к приставу в гости.

3

Проводив мужа и заперев за ним дверь, Гошамса опять расплакалась. Вспомнились все безрадостные годы, прожитые с мужем. «Вся жизнь — в слезах. И особенно жестоким стал муж, как назначили старшиной, — думала Гошамса. — Раньше хоть делал все тайком, а теперь ничего не скрывает и не стыдится, безобразничает, как хочет! А сколько раз бросался на меня, грозясь убить…»

Гошамса давно ненавидела мужа, да терпела все только ради своих детей. «Нет, лучше умереть, чем так жить», — неожиданно решила она.

Накинув поверх голубого сарафана черный шелковый платок, тихо прикрыла за собой дверь и медленно спустилась по ступенькам крыльца.

Во дворе — темно, ни души, только приведенная эфенди корова стояла, опустив голову. «Вот и меня так же двадцать лет назад привели и подарили ему за что-то», — подумала Гошамса. И опять вся жизнь встала перед ней, все ее муки. Она пошла быстрее. А ноги вдруг отяжелели, ноги спотыкаются о камни, но Гошамса ни на минуту не останавливается… Спешит… Дышит тяжело, в горле перехватывает, будто душит кто… «И зачем я родилась на свет? Пусть мать, которая родила меня, умрет на том свете еще раз!..» — проклинает Гошамса свою судьбу.

Она не помнила, как очутилась во дворе. Кругом все тихо, будто никто и не живет тут. Гошамса широко раскрыла дверь и вошла в дом. Увидела комнату, вою наполненную дымом. Когда присмотрелась, узнала Калагерия и его жену, сидящих у печки.

Калагерий возился с какой-то кожей, мял ее в руках, а жена помешивала в казане. Она замерла от удивления, увидя женщину, которая никогда не переступала их порога.

— Где ваша дочь? — едва переводя дыхание и чуть держась на ногах, тихо спросила Гошамса.

— Что-то случилось, госпожа? О, аллах мой! Дочку позвали к эфенди помочь валять шерсть для черкески… Ах, я несчастная! Неспокойно мое сердце, что-то недоброе случилось!..

Жена Калагерия заметалась по комнате. Калагерий тоже вскочил с места и дрожащими руками стал застегивать пуговицы на рубашке.

— Скорее!.. Спасайте свою дочь!.. — волнуясь, проговорила Гошамса и ухватилась за косяк двери, боясь упасть.

Калагерий с женой бросились к выходу. Гошамса, с трудом передвигая ноги, тоже вышла из дома.

Едва она добралась до своего двора, как послышался топот коня и визг плети, рассекающей воздух. Вернулся Добай.

Вмиг он соскочил с коня.

— Сейчас я тебе кишки выпущу… — потрясая плетью, выругался он последними словами. — Теперь ты что… доносить начала?!

Он стал бить Гошамсу плеткой.

— Бей, убивай меня! Я давно уже убита тобой, а ты теперь начинаешь губить жизни малолетних девочек?! Убивай!.. Не боюсь ни тебя, ни смерти! — плача, кричала Гошамса.

Добай со всего размаха ударил ее плетью по лицу. Все поплыло у нее перед глазами, и она упала. Теперь Добай бил ее сапогами.

Сын Добая, Аскер, услышав шум, выбежал во двор. Он подумал, что отец расправляется со скотиной, но увидев, что он избивает мать, бросился на него с криком:

— Что ты делаешь! Что делаешь? Оставь!..

Но образумить отца, как разъяренного тигра, было невозможно. Добай с силой оттолкнул сына и продолжал еще яростнее избивать жену.

Аскер, падая, стукнулся головой обо что-то острое, и по лицу его потекла кровь. Но он вскочил и снова бросился на отца, спасая мать. Однако вытащить ее из-под ударов отца он не мог и изо всей силы закричал:

— Помогите!..

Тогда отец схватил сына за горло и отбросил его в сторону. Аскер упал и больше не поднялся.

Когда прибежали люди и скрутили Добая, трудно было понять, живы ли Гошамса и ее сын Аскер…

И долго потом еще не мог уняться Добай, продолжал бросаться на всех.

Наконец все стихло. Ночь окутала аул. Изредка то там, то здесь слышится лай собак. Небо покрылось звездным ковром, и показалась луна. Только свет от нее такой слабый.

Спал аул. И казалось, что жизнь в нем приостановилась…

ГЛАВА 8

1