Утренняя звезда

— Ничего! Он приглашал меня посмотреть книги. Подожду его, посижу, почитаю. — Губы ее тряслись от нервного напряжения, сердце учащенно билось.

Не спрашивая разрешения, она открыла дверь в соседнюю комнату и оказалась в кабинете, все стены которого были уставлены шкафами с книгами. Элизабет остановилась в нерешительности посреди комнаты. Ей казалось, что Сослан вот-вот войдет. Но все было тихо, никто не появлялся, и она понемногу успокоилась.

«Нет… нет, — мысленно возражала она кому-то, — хозяин этих книг не станет заниматься какой-то там подпольной работой. Сослан не революционер, он просто — большой ученый. Отец ошибается… Это все граф Бальцер из ревности ему наговорил бог знает что. Ну и пусть говорит, все равно я этого Бальцера ненавижу!.. А если?! А вдруг?! Что тогда?..» — мелькало в ее сознании.

Она подошла к шкафу, взяла первую попавшуюся книгу и раскрыла ее. Но глаза ничего не видели. Мысли Элизабет были далеко.

Женщина, открывшая ей дверь, бесшумно вошла в комнату и стала вытирать здесь пыль, хотя все и без того сверкало чистотой.

Элизабет первая нарушила молчание.

— А что, господин часто отлучается из дома? — спросила она.

— Он господин, и это его дело, сударыня, — ответила женщина и вышла из комнаты.

Элизабет стала ходить по кабинету, потом остановилась возле шкафа и стала рассматривать книги. Цицерон, Апулей, Сумароков, Державин, «История Российской империи», Коран и учебники по истории права, истории разных народов, грамматике тюркских языков.

«Нет, нет!.. Если бы Сослан был революционером, то среди такого множества книг была бы хоть одна запретная. Это просто все клевета Бальцера или отец нарочно сам придумал!» — волнуясь все больше, думала Элизабет.

«Ты не должна связывать свою судьбу с человеком другой национальности!» — вспомнились ей суровые слова отца. А Сослан ей так правился!

Начинало уже смеркаться, а Сослана все не было.

Поняв, что дольше оставаться здесь неловко, Элизабет тихо прикрыла за собою дверь кабинета, попрощалась с женщиной и ушла.

А Сослан в это время находился в маленьком домике на окраине Тифлиса. Там собрались его товарищи по революционной работе для встречи с приехавшим только что товарищем Серго Орджоникидзе.

Сослан рассказывал товарищу Серго о своей поездке в Баку и в Карачай. Он восхищался решительностью и организованностью бакинских рабочих. Все, что было намечено в письме товарища Серго, выполнено ими безупречно…

— Я рад, — говорил Сослан, — что мне удалось помочь Екатеринодарскому комитету наладить систематический выпуск «Прикубанской правды». В аулах Баталпашинского отдела, вы, наверное, слышали, были большие события. Многие крестьяне, испытывая острую нужду в земле, производили запашку нолей и потраву лугов помещиков. Разгорелась отчаянная борьба. Контрреволюцию там возглавил князь Бийсолтан и его подручные — толстосумы Добай и Чомай. Они расставили всюду своих шпиков, которые выслеживают, охотятся за большевиками. Я видел расклеенные объявления, где они предлагают аульчанам тысячу рублей за голову большевистского организатора.

Серго вынул из бокового кармана пиджака маленькую записную книжку и что-то отметил в ней. Потом спросил Сослана:

— Как же тебе, друг, удалось ускользнуть от преследования?!

— Как видите, остался жив и здоров, — ответил Сослан.

— Ну, спасибо, дорогой, ты очень помог партии в большом деле… Побереги себя… — сказал Серго, подходя к Сослану и обнимая его за плечи.

Стояла душная июльская ночь, но Сослан не чувствовал духоты. «С какими замечательными людьми столкнула меня жизнь, — думал он, шагая по улицам Тифлиса. — Если бы и на земле было так же чисто, светло, как сегодня на небе… А звезды, как всегда, не смыкают глаз и смотрят вниз, на землю, будто ждут чего-то… А вон и Чолпан — утренняя звезда…»

Неожиданно он вспомнил свой дом в родном ауле, колыбельную, которую пела ему в детстве мать:

Будь, сынок, сияющим,
Как звезда Чолпан!
Вырастай героем,
Защищай людей…

Верно, люди всегда мечтали о сильных, добрых защитниках народа. Сослан снова посмотрел на Чолпан. Ему показалось, что она светит сегодня особенно ярко…

3

В августе тысяча девятьсот семнадцатого года собрался съезд представителей Кубанской области и Черноморской губернии. Среди делегатов съезда не было ни одного, кто бы мог поддержать интересы горских крестьян. От Карачая на съезд приехали Бийсолтан, Шахимгерий, Добай и служители религиозного культа.

Горские и казачьи контрреволюционеры решили выработать на этом съезде свою программу и объединиться для борьбы с революцией.

Выступая на съезде, Бийсолтан гордо поднял голову.

— Народ Карачая послал меня на этот съезд, поручил приветствовать его и передать, что он полностью одобряет все решения Временного правительства.

Бийсолтану громко аплодировали собравшиеся, и особенно усердствовали Добай и кадий.