Утренняя звезда

— Так что, слуга аллаха, не потому, что ты эфенди, а потому, что ты старше меня, я не подниму на тебя руку, — едва сдерживая себя, сказал Алауган.

А к толпе приближались два всадника. И издалека нетрудно было узнать в них Добая и Чомая. Добай вмиг соскочил с коня и, заметив сажень в руках Нанаша, закричал:

— Джамагат! Что вы делаете?! Остановитесь!.. Успокойтесь! Землю вы получите, но ее будут делить после Учредительного собрания! Государство думает о вас, а вы самовольничаете! Чомай, ты — член комитета, почему ты не объяснил им, что так поступать нельзя?!

— А разве я не говорил им?!

— Да, говорил и много раз, — резко ответил Нанаш. — Но мы устали ждать, весна уже на исходе! Если народ не получит сейчас землю, то когда же сеять-то?

— Правильно!.. Правильно!.. — закричали в толпе.

— А я говорю вам, это неправильно! — настаивал Добай. — Нельзя захватывать чужую землю… Земля, взятая насильно — не твоя!

— Да не слушайте его! Не давайте себя обманывать всяким добаям! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Эй вы… поосторожнее!.. Добай ведь тоже новая власть. Зачем оскорбляете его? Вы забыли, сколько хорошего сделал он для вас при старой власти?! — заорал Чомай.

И тут-то и появилась на берегу несчастная Сапият. Ее всегда тянуло туда, где собирались люди.

«Отец Даяя, отец Даяя, ты умер, а я осталась!..» — понесся но воде ее тоскливый голос.

Подойдя к толпе, Сапият вдруг замолкла и стала всматриваться в лица людей, будто вспоминала что-то. Заметив Добая, который исподлобья следил за ней, она вдруг пронзительно завизжала, вцепилась в его одежду и стала тащить куда-то. В ужасе Добай отшвырнул безумную. Она упала, но тут же вскочила и снова вцепилась в него. Добай выхватил револьвер, но в ту же минуту кто-то вышиб у него револьвер, с силой оттолкнул в сторону. К безумной подбежала мать и, обняв ее, увела домой.

Никто не заметил, когда исчез Чомай. А Добай, как только опомнился, вскочил на своего коня и, подняв кулак, крикнул:

— Ну, подождите, сволочи, я покажу вам, как поднимать на меня руку!.. Увидите, что вам будет за насилие над представителем нового правительства!

— Если все правительство такое, как ты, — оно нам не нужно!.. — кричали ему вслед.

И долго еще в тот день толпились на берегу реки аульчане. Долго шумели и волновались.

4

Джамай и Сыйлыхан начали работу на участке, который выделил им Нанаш. Сначала они очистили землю от сорной травы, а потом стали делать каменную ограду. Сыйлыхан собирала и фартук мелкие камни и приносила Джамаю, а тот выкладывал их между большими камнями для прочности.

— Надо бы немножко отдохнуть, руки устали! — сказала Сыйлыхан и присела на камень. Джамай тоже уселся рядом.

— Осенью накопаем картошки и скосим траву, тогда наши ребята смогут отдохнуть от наемной работы, а мы могли бы хоть в старости досыта поесть, — замечтался Джамай.

— Хорошо, если б Сослан приехал к этому времени, — печально проговорила Сыйлыхан.

Джамай замолкал, как только разговор заходил о Сослане, ведь иначе грустные жалобы было не остановить. Потому он перевел разговор на тему земли.

— Надо посадить картофель там, где повыше, ближе к воде, поляну оставим под выгон, а вот участок, где сидим, будет для ржи. Зять нам ведь тоже поможет в работе.

— Знаешь, отец Сослана, чего я боюсь? — сказала Сыйлыхан. — Говорят, что Добай уехал с жалобой к атаману. Вот приедут оттуда и отберут землю!..

Она хотела услышать от мужа утешительное: «Не бойся, не отберут!». Но тот сам боялся не меньше ее и сказал лишь:

— Увидим, будем пока работать.

Но Сыйлыхан было беспокойно. «Вон и семья Джакджак, и соседи тоже трудятся на своей земле. Если у них займут участок, отберут и у нас… Нет, нет, пока я жива, я не отдам эту землю!» — успокаивала она себя. «Пусть лучше умру, но не отступлю от своего», — думал Джамай.

Вскоре к ним подъехал Алауган. Он слез с коня и направился к старикам. Они сразу заметили, что зять расстроен.

— Нанаша выгнали из комитета! А Добай уехал к атаману жаловаться! — огорченно проговорил Алауган.{37}

Джамай как стоял, так и замер с камнем в руке, а Сыйлыхан наклонилась и не могла разогнуть спину, села на землю.

А в ауле все пришло в движение, как только услышали о случившемся. Мужчины и женщины, дети и старики, — все снова побежали к мечети. Нанаш стоял там, грустно посматривая кругом, потом обратился к собравшимся:

— Дорогие товарищи, сегодня без всяких на то прав меня отстранили от работы в комитете за то, что я делил землю наших богачей. Они не хотят, чтобы трудовой народ был у власти. Нам больше нечего ждать от Временного правительства! Но еще рано эти чиновники начали справлять свое торжество. Наша партия с каждым днем становится сильнее!.. Мы не должны опускать голову!.. Большевики Баталпашинска, Армавира, Отрадной с нами!..

— А нам не нужна помощь русских! Если ты готов принять помощь гяуров, тогда ты сам — гяур! — закричал Шогай-эфенди.