«Уцелевший» и другие повести

– Ой, ты на соме приехал, дедушка? А можно мне его погладить? – вот царица Водяница хоть и баба уж, а все как девка малая. У ее-то дурех сзади тоже глаза загорелись: невидаль, поди, для них.

– Да мне-то что, гладь, от меня не убудет. От него, чай, тоже… – крякает зло, по-стариковски. – Он ведь, туды ж его налево, меня давеча…

– ваше поддонное величество извиняемся мы но с лещами да карпами его что делать стадо ведь свое приволок с собой у ворот пасутся проходу-проезду мешають… – оба тритона в палаты заглянули, говорят симметрично.

– А на кого я их, рыбьи ваши головы, оставлю, а? На кого? – взбурлился Водяной.

– Ну, отгоните их в сторонку… Разберитесь там как-нибудь… Как же ты их, Водовик, в воду-то морскую потянул? Да и сома своего… Попередохнет стадо твое, не боишься?

– Да чего им, окаянным, будет? Продрищутся, коль что, и делов-то…

Обнялись Царь морской с Водовиком, поцеловались троекратно.

А ведь если б и под водой пахнуть могло, то, поди, такая б сейчас вонь от Водяного шута стояла… Старик обрюзглый, пучеглазый, брюхо одутловатое, лицо опухшее – по всему видать, пропитое… Борода длинная, до пуза, усы зеленые, в шубе какой-то, тоже, не как у всех, левою полою поверх правой запахнута, тина речная на нем так и осталась, хвост какой-то дряхлый, как у леща.

– Ну, почто пришел, Водовик? Денег опять просить? – устало его Поддонный царь спрашивает. «Хи-хи-хи!» – девы морские взади него и царицы подхихикивают.

– Так я ведь, это, Царь… Подыстрепался я тут со своей бабой немножко… С ними ведь, с бабами, как?..

– Слыхал я, опять ты безобразничаешь? К людям сызнова в кабаки гулять сповадился? Пьешь там, в кости играешь, так еще и умудряешься у них скот воровать?

– Так ведь я, это, Царь…

– А еще доносили мне про тебя, что, мол, обернулся ты бревном и, как один купеческий сын из ручья попить присел, схватил ты его да и на дно затащил, а у батьки его опосля выкуп просил, сам же меж тем заставлял его под водой развлекать себя. Было дело?

– Поддонное твое величество, ты послушай…

– Утопленники вот эти твои еще – это что? – Морской царь, вижу, горячиться начал. – Говорят, ходят страшенные по дну толпами, ты чего их только делать ни заставляешь. Все забавляешься?

– Царь, да тут ведь дело-то в том…

– Рыбакам почто рыбу разгоняешь, а? Купальщиц почто пугаешь? А еще, говорят, порядок ты такой завел, что в апреле, как просыпаешься со сна зимнего голодный да злой, с людёв требуешь, чтоб жерновов лошади на шею навешали да для тебя ее потопили, так? Да еще чтоб голову ей пред тем погуще медом обмазали. Так что ль?

Примолк Водяной, бороду теребит, да, видать, сказать ему хочется.

– Говорят также про тебя, что с водяницей ты своей, упившись браги да пива хмельного, на ночевку закладываешься под колесами мельничными али в мельничных же омутах. То б еще полбеды было, так нет же: надо пред этим непременно на тех колесах попрыгать, поездить на них, сети все порвать да жернова напоследок попортить! Это что, Водяник, а? – Проговорил то Царь, а у самого глаза уж загорелись, трезубец в руке сильнее сжал. Чую, будто подниматься начала волна.

Не сразу ответил Водяной шут. Бороду еще потеребил, юродство с него, вроде, слетело.

– Плохо у меня с ней, Царь, с водяницей-то моей. Твоя правда: упиваемся каждодневно мы с ней вусмерть да давай колобродить. Веселье будто какое нехорошее в нас вселяется. Уж и сам я не рад, Поддонник… – Помолчал. – Да только не могём мы сейчас по-другому. Раньше ведь, не поверишь, Царь, брехались да дрались так, что только волосья клочьями летели. А тут вон, вишь, и брехаться перестали, во что у нас перешло. Так ведь толком и не разговариваем друг с другом. Хоть бы раз поговорили по душам…

Да, слетела дурь с Водяного.

– Ты вот что, это, Водяник… Ты мне жалиться-то перестань, а давай, за ум берись и с водяницей своей сами разбирайтесь. Еще я буду дела ваши семейные улаживать… – Говорит то Морской царь, а сам видать, что в стеснение вошел.

– Так дашь денег аль нет? Долгов на мне, как шелков. Раздам хоть, что получится…

– А ты вообще, Водяник, сколько еще сюда ходить ко мне хочешь? У меня что тут, прорва золотая, по-твоему? – вздел его Морской царь.

– Да ладно тебе, Поддонник, прибедняться! У тебя ж злата, как у меня в реках рыбы! У тебя ж в Море-окияне корабли сотнями тонут, все ж тебе достается!

– А ты злато мое не считай, шут! – хватил Царь морской трезубцем о дно да поднялся с трона резко. Глаза огнем зажглись, борода колыхнулась, трезубец в руке огнем нехорошим наливаться начал. Чую, пошло течение, хрусталь дворца звенеть начал. Девы морские притихли да за спину Царя с царицею попрятались.

Легонько царица Водяница руку Поддоннику на плечо положила и промолвила:

– Все хорошо, милый. Устал водяной дедушка, покою ему нет. Ты уж не гневись на него – родня, как-никак…

– Родня!.. – промолвил Царь морской еще грозно, но обратно уж присел. – Он чего себе думает? Что я каждому пропойце тут давать буду? Вот так запросто приплывает и…

– Да ладно, Царь, не подымай волны. Все я понял. Разберемся сами как-нибудь…