Ужин с Кэри Грантом

Он опустил глаза на книги, принесенные продавщицей, и как будто не понял, зачем они здесь. Потом вдруг положил их на прилавок, прямо на стопку других.

– Простите меня, – выдохнул он, быстрым шагом направился к двери и вышел из магазина.

Шик видела, как его силуэт смешался с густым снегом и растаял в нем. Она стояла и ждала.

Ждала. Ждала. Ждала бесконечные полчаса, пока не поняла, что он не вернется.

26 Traffic Jam [122]

Утром 20 декабря Джослин открыл один глаз и удивился, почему сердечная мышца сокращается в бешеном темпе, тогда как еще минуту назад вся его анатомия почивала мирным сном младенца.

Что с ним – эмболия? Тахикардия? Джослин ощупал ребра, посчитал пульс. От эмболии однажды утром в одночасье умер Жан, хомячок мадам Ванильон, учительницы начальной школы. Еще десять минут назад Жан потешал класс, крутясь в железном колесе, и бац! – вдруг упал навзничь лапками кверху. Мадам Ванильон расплакалась, а Люпино, самый маленький в классе, закрыл глаза руками и кричал, что еще никогда не видел мертвеца.

Джослин рывком сел и понял, что происходит что-то странное. Он не слышал ни звука, а сумрак в студии заставил его задаться вопросом, который теперь час. Он взглянул на будильник – и вдруг вспомнил. Новогодний бал в Пенхалигоне…

Это же сегодня!

И хотя его сердце вновь заметалось в груди – совсем как бедняга Жан в колесе, – Джослин почему-то успокоился. Он был просто… счастлив.

Он встал, зажег свет, хотя по часам уже давно рассвело, и раздвинул занавески на полукруглом окне.

Брови сами собой нахмурились. За окном не было видно ни тротуара, ни прохожих. Зачем кому-то вздумалось натянуть большую простыню по ту сторону стекла? Надев жилет, так как было не жарко, он решил выйти посмотреть.

Джослин поднялся по ступенькам, открыл дверь… и исчез.

* * *

Последним, что он помнил, была приятная прохлада свежего крема шантильи, наполняющего горло и нос. Мама говорила, что крем лучше «восходит», если взбивать его в миске со льдом.

Первым, что он увидел, был круг склонившихся над ним встревоженных лиц. Истер Уитти, миссис Мерл, Черити, Силас, вскинувший на плечо укулеле, и кто-то незнакомый, толстый, в теплой куртке и меховой шапке. И еще… Артемисия? Да, это была она.

– Как ты, старина? – спросил Силас.

Джослин привстал под одеялом, которым был укрыт, с секундным опозданием осознав, что одет он под ним очень относительно, даже скорее раздет. Он натянул одеяло до подбородка и снова опустился на софу.

– Ну и напугали вы нас, – прощебетала миссис Мерл.

– Что случилось? – воскликнул он, тоже вдруг испугавшись, сам не зная чего.

Они были в пансионе, в гостиной с маковым ковром. Силас, услышав вопрос Джослина, отошел, присел за столик с гнутыми ножками и принялся пощипывать струны укулеле.

– Что-то случилось? – повторил Джослин, которому от нависших над ним внимательных лиц стало по-настоящему страшно.

Тем более что сам Дракон соблаговолил спуститься со своей горы…

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался толстый незнакомец в меховой шапке и, сунув нос в туго набитый портфель, извлек оттуда шприц.

– Эй! – запаниковал Джослин.

– Французы обожают делать уколы, – хихикнула Артемисия и, захлопав ресницами, стала похожа на Минни Маус с чертовщинкой. – Подставлять под них мягкое место им нравится куда меньше.

Справа от Джослина примостилась Бетти Грейбл, дружески обмахивая его хвостом. Слева Мэй Уэст приобнял его лапкой, как старый товарищ. Даже № 5 выбрался из своего логова под мебелью, и под спутанной шерстью угадывался его добрый взгляд.

Почему они все собрались здесь и смотрят на него? – ломал голову Джослин. У него, правда, побаливала шея, но в остальном…

– Если с кем-то что-то случилось, – медленно выговорил он, с трудом сглотнув, – то этот кто-то – не я.

– Бедняга, он бредит, – всхлипнула Черити.

– Я, и ты, и синие Гавайи… – безмятежно запел Силас под звуки струн укулеле.

– Он бредит? Как вы думаете, доктор? – всполошилась миссис Мерл.

– Нет, он в сознании, – авторитетно заявил толстячок в шапке.

– В полном сознании, – заверил Джослин, глядя на приближающийся шприц. – Зачем… укол?

– Ночь, и ты, и синие Гава-а-айи…

– На всякий случай, – успокоил его толстый доктор. – Просто на всякий случай. Вам на голову упал сугроб, и…

– Сугроб? – ахнул Джослин и резко отпрянул, спихнув с софы одну из кошек. – Ох, прости, Мэй Уэст…

– Лежите спокойно, – прикрикнул на него доктор и осклабился, напомнив Бориса Карлоффа во «Франкенштейне». – Разве я похож на палача? – добавил он, оглянувшись в поисках поддержки на миссис Мерл, потом на Артемисию.

– Если я отвечу, – фыркнула та, – вы обидитесь.

– Скажите, доктор, – тихо вмешалась Истер Уитти, – а просто стаканчик чего-нибудь такого не будет полезнее, чем эта игла длиной с мою швабру?

И тут № 5 впервые залаял. Неодобрительно, вне всякого сомнения. Джослин забился в угол софы.

– Расскажите мне сначала, что случилось, – потребовал он. – Иначе я не дам себя уколоть.