Узлы

После пробуждения сердце продолжало биться также сильно, как и в тот далёкий день, когда Варвара гневалась на меня во весь свой красивый звучный голос за круглым столиком в маленьком, игрушечном кафе, где получасом ранее мы в довольно мирной обстановке поедали свои игрушечные пирожные и подносили пустые игрушечные чашки ко рту, делая вид, что прихлёбываем обжигающий чай, после каждого глотка, издавая блаженное «а-а-а». К сожалению, я до сих пор не понимаю, чем вызвал тогда её недовольство… Объясниться со мной позже она не пожелала. В результате многонедельных телефонных диверсий (свой мобильный номер она всё ещё держит в секрете, атакую её домашний аппарат!) я смог добиться того, что уже дважды (в конце августа и в начале сентября) имел короткие, но весьма содержательные беседы с ней… А, впрочем, я уже писал о них, к чему повторяться? Хотя, признаю, размышления о ней сладко-клейкие, словно мёд в сотах…

26 сентября: Сегодня мой день рождения. Мне 29. Мне уже 29! А я представлял себе свою жизнь совсем иной… Совсем.

28 сентября: Мария не берёт трубку, Варвара всё ещё в отъезде.

2 октября: Начал читать новую книгу и лишь на 77 странице понял, что давным-давно уже читал её. Рассердился на собственную память… Что есть мои знания в сухом остатке? Без вездесущей поддержки энциклопедий и книг? По сути я знаю очень мало и всё время выпускаю новые знания. Я вылавливаю, выуживаю, процеживаю, но всё безрезультатно. Моя голова – простреленная мишень для насмешек мудрейших. В ней не задерживается надолго почти ничего. Если бы брешь в моей голове была чуть больше, я постоянно забывал бы кто я, где и зачем, хотя я и сейчас с трудом могу ответить на эти вопросы…

7 октября: Истосковался по Варваре. Устал звонить, а мне устали отвечать, что она всё ещё не вернулась.

15 октября: Мне приснился сон, будто бы я сижу на своей кухне, за столом и жду, когда остынет чай. Вдруг за моей спиной появляется некто и протягивает мне длинную прохладную иглу. Я, ничего не понимая, беру её осторожно, двумя пальцами и в это самое время всё исчезает… Меня опутывает тьма – дремучая, наваристая… Испуг колом входит в меня и копошится в горле клокочущим криком ужаса. Я сдавливаю изо всех сил иглу, зажмуриваю глаза и тычу наугад… Опутавшая меня тьма лопается, и из неё вываливается другая, наваристее и удушливее прежней… И в тот самый момент я понимаю, что больше не сплю, я проснулся… навсегда проснулся… в темноту… в ничто… в смерть… Я открываю рот, чтобы сделать единственно возможное в таком случае действие – истошным воплем выкричать до опилок кол испуга, основательно застрявший внутри. Но стоит мне только открыть рот, как темнота суетливо вползает под самое нёбо, вжимает язык, закупоривает носоглотку… Я потею, сжимаю кулаки, пуще прежнего зажмуриваю глаза и кричу оглушительно молча, в тишину, в себя… Потом как будто бы теряю сознание…

Когда я очнулся, то увидел, что чернота медленно сползла, обнажая привычную обстановку моей квартиры… После этого сна я пролежал более полутора суток в испарине, с пульсирующими висками, с неминуемо надвигающимся потолком, который, казалось, был не только цвета хлорки, но и имел соответствующий запах.

17 октября: Меня и выпускающего редактора сегодня уволили. Наверное, из-за той статьи… про Украину.

18 октября: Ходил в редакцию, имел неприятный разговор с главредом. Возвращаясь домой, взращивал в своей голове семя благодарности и поливал его обильными слезами отчаяния… Вечером, когда чистил уши, обнаружил, что семя не дало никаких ростков.

25 октября: Не могу устроиться ни в одно издание. Давлюсь отчаянием, в то время как носы моих ботинок остервенело давят многочисленные окурки, которыми усеян пол квартиры… Кто-то из гостей на днях ушёл в моих тапках, и теперь я вынужден ходить по квартире в чужих ботинках!

27 октября: И опять одинокое перемещение по ночному городу. Справа картинка серая, слева она подсвечивается фонарями с аллеи и размывается в грязно-жёлтую кляксу. Проспект пуст, собаки шевелят носами и ушами, и, не почувствовав в моём приближении никакой опасности, продолжают спать. Не пойму, что я люблю больше – ночь или город?

29 октября: Дверь в меня на моей спине, дверного проёма достаточно для того, чтобы ты, Варвара, вошла внутрь с чемоданами, полными надежд (или одежд?), и с сумками, полными ошибок…

3 ноября: Устроился в низкосортное интернет-издание. Я растоптан сам собою.