Читаем Узорный покров (The Painted Veil) полностью

A small boy seated on the neck of a water-buffalo drove it slowly home, and three peasants in wide straw hats lolloped* with sidelong gait under their heavy loads.Маленький мальчик проехал домой, усевшись на шее у буйвола, три крестьянина в широкополых соломенных шляпах протрусили мимо, сгибаясь под тяжестью огромных тюков.
After the heat of the day it was pleasant in that spot to catch the faint breeze of the evening and the wide expanse of country brought a sense of restful melancholy to the tortured heart.После дневной жары лицо здесь приятно ласкал ветерок, и необозримый простор вливал в измученное сердце покой и грусть.
But Kitty could not rid her mind of the dead beggar.Но Китти не могла забыть про мертвого нищего.
"How can you talk and laugh and drink whisky when people are dying all around you?" she asked suddenly.- Как вы можете болтать, смеяться и пить виски, когда вокруг вас все время умирают люди? -спросила она неожиданно.
Waddington did not answer.Уоддингтон не ответил.
He turned round and looked at her, then he put his hand on her arm.Он повернулся, поглядел на нее и, положив руку ей на плечо, сказал очень серьезно:
"You know, this is no place for a woman," he said gravely. "Why don't you go?"- А знаете, здесь не место для белой женщины.
She gave him a sidelong glance from beneath her long lashes and there was a shadow of a smile on her lips.Она искоса взглянула на него из-под длинных ресниц, и на губах у нее мелькнула тень улыбки.
"I should have thought under the circumstances a wife's place was by her husband's side."- Я бы сказала, что в таких условиях место жены -рядом с мужем.
"When they telegraphed to me that you were coming with Fane I was astonished.- Когда я получил телеграмму, что Фейн едет с женой, я удивился.
But then it occurred to me that perhaps you'd been a nurse and all this sort of thing was in the day's work.А потом подумал, что вы, может быть, работали медицинской сестрой и это для вас обычное дело.
I expected you to be one of those grim-visaged females who lead you a dog's life when you're ill in hospital.Я ожидал, что вы окажетесь одной из тех мегер, что тиранят вас, стоит только угодить в больницу.
You could have knocked me down with a feather when I came into the bungalow and saw you sitting down and resting. You looked very frail and white and tired."Я просто глазам не поверил, когда вошел в ваш дом и вижу - вы там сидите и отдыхаете, такая хрупкая, бледная, усталая.
"You couldn't expect me to look my best after nine days on the road."- Вряд ли я могла выглядеть здоровой и бодрой после девяти дней в дороге.
"You look frail and white and tired now, and if you'll allow me to say so, desperately unhappy."- У вас и сейчас вид хрупкий, бледный, усталый и, уж не посетуйте на меня, бесконечно несчастный.
Kitty flushed because she could not help it, but she was able to give a laugh that sounded merry enough.Китти вспыхнула, но заставила себя рассмеяться.
"I'm sorry you don't like my expression.- Мне очень жаль, что выражение моего лица вам не нравится.
The only reason I have for looking unhappy is that since I was twelve I've known that my nose was a little too long.А вид у меня может быть несчастный только потому, что мне с двенадцати лет внушали, что у меня слишком длинный нос.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы
Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы

Том 5 (кн. 1) продолжает знакомить читателя с прозаическими переводами Сергея Николаевича Толстого (1908–1977), прозаика, поэта, драматурга, литературоведа, философа, из которых самым объемным и с художественной точки зрения самым значительным является «Капут» Курцио Малапарте о Второй Мировой войне (целиком публикуется впервые), произведение единственное в своем роде, осмысленное автором в ключе общехристианских ценностей. Это воспоминания писателя, который в качестве итальянского военного корреспондента объехал всю Европу: он оказывался и на Восточном, и на Финском фронтах, его принимали в королевских домах Швеции и Италии, он беседовал с генералитетом рейха в оккупированной Польше, видел еврейские гетто, погромы в Молдавии; он рассказывает о чудотворной иконе Черной Девы в Ченстохове, о доме с привидением в Финляндии и о многих неизвестных читателю исторических фактах. Автор вскрывает сущность фашизма. Несмотря на трагическую, жестокую реальность описываемых событий, перевод нередко воспринимается как стихи в прозе — настолько он изыскан и эстетичен.Эту эстетику дополняют два фрагментарных перевода: из Марселя Пруста «Пленница» и Эдмона де Гонкура «Хокусай» (о выдающемся японском художнике), а третий — первые главы «Цитадели» Антуана де Сент-Экзюпери — идеологически завершает весь связанный цикл переводов зарубежной прозы большого писателя XX века.Том заканчивается составленным С. Н. Толстым уникальным «Словарем неологизмов» — от Тредиаковского до современных ему поэтов, работа над которым велась на протяжении последних лет его жизни, до середины 70-х гг.

Антуан де Сент-Экзюпери , Курцио Малапарте , Марсель Пруст , Сергей Николаевич Толстой , Эдмон Гонкур

Языкознание, иностранные языки / Проза / Классическая проза / Военная документалистика / Словари и Энциклопедии