Читаем Узорный покров (The Painted Veil) полностью

"What is wrong with his morals, ma soeur?" asked Kitty smiling.- А чем плоха его нравственность? - спросила Китти с улыбкой.
"Is it possible that you do not know?- Да неужто вы не знаете?
It is a sin for me to tell you. I have no business to say such things.Грех мне про это говорить, ну да что уж там.
He lives with a Chinese woman, that is to say, not a Chinese woman, but a Manchu.Он живет с китаянкой, то есть не то чтобы с китаянкой, а с маньчжуркой.
A princess, it appears, and she loves him to distraction."Она, говорят, принцесса и любит его до безумия.
"That sounds quite impossible," cried Kitty.- Не может быть! - воскликнула Китти.
"No, no, I promise you, it is everything that is most true.- А вот и может, я вам правду говорю.
It is very wicked of him. Those things are not done.Это большой грех, Бог этого не велит.
Did you not hear, when you first came to the convent and he would not eat the madeleines that I had made expressly, that notre bonne mere said his stomach was deranged by Manchu cooking?Вы разве не слышали, когда первый раз сюда приходили, он не хотел есть "мадлен", которые я нарочно для него испекла, а мать настоятельница сказала, что он испортил себе желудок маньчжурской кухней?
That was what she meant and you should have seen the head that he made.Она тогда на это самое намекала, он еще такую рожу скорчил.
It is a story altogether curious.А история эта очень даже интересная.
It appears that he was stationed at Hankow during the revolution when they were massacring the Manchus and this good little Waddington saved the lives of one of their great families.Он, говорят, работал в Ханькоу во время революции, когда там маньчжурцев резали, и по доброте своей спас жизнь нескольким членам одного из их знатных семейств.
They are related to the Imperial Family.Они в родстве с императорской фамилией.
The girl fell violently in love with him and - well, the rest you can imagine.И девушка эта в него влюбилась, ну а дальше сами можете догадаться.
And then when he left Hankow she ran away and followed him and now she follows him everywhere, and he has had to resign himself to keep her, poor fellow, and I daresay he is very fond of her; they are quite charming sometimes, these Manchu women. But what am I thinking of I have a thousand things to do and I sit here.А когда он уехал из Ханькоу, она сбежала из дому и последовала за ним, и так с тех пор и ездит за ним повсюду, так что он, бедный, смирился и содержит ее и очень, говорят, к ней привязан. Эти маньчжурки, они бывают очень миловидные... Но что же это я, меня дела ждут, а я тут с вами рассиделась.
I am a bad religious.Хороша монахиня.
I am ashamed of myself."Стыд, да и только.
LII52
KITTY had a queer feeling that she was growing.У Китти появилось странное ощущение, будто она взрослеет.
The constant occupation distracted her mind and the glimpses she had of other lives and other outlooks awakened her imagination.Постоянная работа отвлекала ее мысли, то, что она узнавала о жизни и взглядах других людей, будило воображение.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы
Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы

Том 5 (кн. 1) продолжает знакомить читателя с прозаическими переводами Сергея Николаевича Толстого (1908–1977), прозаика, поэта, драматурга, литературоведа, философа, из которых самым объемным и с художественной точки зрения самым значительным является «Капут» Курцио Малапарте о Второй Мировой войне (целиком публикуется впервые), произведение единственное в своем роде, осмысленное автором в ключе общехристианских ценностей. Это воспоминания писателя, который в качестве итальянского военного корреспондента объехал всю Европу: он оказывался и на Восточном, и на Финском фронтах, его принимали в королевских домах Швеции и Италии, он беседовал с генералитетом рейха в оккупированной Польше, видел еврейские гетто, погромы в Молдавии; он рассказывает о чудотворной иконе Черной Девы в Ченстохове, о доме с привидением в Финляндии и о многих неизвестных читателю исторических фактах. Автор вскрывает сущность фашизма. Несмотря на трагическую, жестокую реальность описываемых событий, перевод нередко воспринимается как стихи в прозе — настолько он изыскан и эстетичен.Эту эстетику дополняют два фрагментарных перевода: из Марселя Пруста «Пленница» и Эдмона де Гонкура «Хокусай» (о выдающемся японском художнике), а третий — первые главы «Цитадели» Антуана де Сент-Экзюпери — идеологически завершает весь связанный цикл переводов зарубежной прозы большого писателя XX века.Том заканчивается составленным С. Н. Толстым уникальным «Словарем неологизмов» — от Тредиаковского до современных ему поэтов, работа над которым велась на протяжении последних лет его жизни, до середины 70-х гг.

Антуан де Сент-Экзюпери , Курцио Малапарте , Марсель Пруст , Сергей Николаевич Толстой , Эдмон Гонкур

Языкознание, иностранные языки / Проза / Классическая проза / Военная документалистика / Словари и Энциклопедии
Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2
Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2

Второй том «Очерков по истории английской поэзии» посвящен, главным образом, английским поэтам романтической и викторианской эпох, то есть XIX века. Знаменитые имена соседствуют со сравнительно малоизвестными. Так рядом со статьями о Вордсворте и Китсе помещена обширная статья о Джоне Клэре, одаренном поэте-крестьянине, закончившем свою трагическую жизнь в приюте для умалишенных. Рядом со статьями о Теннисоне, Браунинге и Хопкинсе – очерк о Клубе рифмачей, декадентском кружке лондонских поэтов 1890-х годов, объединявшем У.Б. Йейтса, Артура Симонса, Эрнста Даусона, Лайонела Джонсона и др. Отдельная часть книги рассказывает о классиках нонсенса – Эдварде Лире, Льюисе Кэрролле и Герберте Честертоне. Другие очерки рассказывают о поэзии прерафаэлитов, об Э. Хаусмане и Р. Киплинге, а также о поэтах XX века: Роберте Грейвзе, певце Белой Богини, и Уинстене Хью Одене. Сквозной темой книги можно считать романтическую линию английской поэзии – от Уильяма Блейка до «последнего романтика» Йейтса и дальше. Как и в первом томе, очерки иллюстрируются переводами стихов, выполненными автором.

Григорий Михайлович Кружков

Языкознание, иностранные языки