Узорный покров (The Painted Veil)

She began to regain her spirits; she felt better and stronger.	Она приободрилась и чувствовала себя лучше.
It had seemed to her that she could do nothing now but weep; but to her surprise, and not a little to her confusion, she caught herself laughing at this and that.	Ей долго казалось, что она способна только плакать; теперь же она, к своему удивлению и даже стыду, то и дело ловила себя на том, что смеется.
It began to seem quite natural to live in the midst of a terrible epidemic.	Жить посреди страшной эпидемии стало казаться вполне естественным.
She knew that "eople were dying to the right and left of her, but she eased very much to think of it.	Она знала, что вокруг люди умирают сотнями, но почти перестала об этом думать.
The Mother Superior ad forbidden her to go into the infirmaries and the closed doors excited her curiosity.	Настоятельница запретила ей ходить в лазареты, и эти закрытые двери возбуждали ее любопытство.
She would have liked to peep in, but could not do so without being seen, and she did not know what punishment the Mother Superior would inflict upon her.	Ей очень хотелось туда заглянуть, но она, конечно, попалась бы кому-нибудь на глаза, и тогда неизвестно, какому наказанию подвергнет ее настоятельница.
It would be dreadful to be sent away.	Вдруг ее прогонят, это было бы ужасно.
She was devoted to the children now and they would miss her if she went; in fact she did not know what they would do without her.	Она так привязалась к детям, они будут по ней скучать, они вообще не смогут жить без нее.
And one day it occurred to her that she had neither thought of Charles Townsend nor dreamt of him for a week.	А однажды она вдруг подумала, что уже неделю как не вспоминала Чарлза Таунсенда и не видела его во сне.
Her heart gave a sudden thud against her ribs: she was cured.	Сердце громко стукнуло в груди - она исцелилась!
She could think of him now with indifference.	Теперь она может думать о нем равнодушно.
She loved him no longer.	Она его больше не любит.
Oh, the relief and the sense of liberation!	О, какое это облегчение - чувствовать, что ты свободна!
It was strange to look back and remember how passionately she had yearned for him; she thought she would die when he failed her; she thought life thenceforward had nothing to offer but misery.	Даже странно оглянуться назад, вспомнить, как страстно она по нему тосковала. Узнав о его вероломстве, она думала, что умрет, не ждала от жизни ничего, кроме страданий.
And now already she was laughing.	А вот она, оказывается, уже может смеяться.
A worthless creature.	Ничтожество.
What a fool she had made of herself!	Какой же она была дурой!
And now, considering him calmly, she wondered what on earth she had seen in him.	Теперь, успокоившись, она не могла понять, что она в нем нашла.
It was lucky that Waddington knew nothing, she could never have endured his malicious eyeing and his ironical innuendoes.	Хорошо, что Уоддингтон ничего не знает, трудно было бы сносить его лукавые взгляды и иронические намеки.
She was free, free at last, free!	Наконец-то она свободна, свободна!
She could hardly prevent herself from laughing aloud.	Она чуть не расхохоталась от счастья.