Узорный покров (The Painted Veil)

LIX	59
KITTY fell again into the comfortable routine of her work and though in the early morning feeling far from well she had spirit enough not to let it discompose her.	Китти вернулась в уже привычную для нее рабочую колею и, хотя с утра чувствовала себя очень неважно, не давала себе распускаться.
She was astonished at the interest the nuns took in her: sisters who, when she saw them in a corridor, had done no more than bid her good morning now on a flimsy pretext came into the room in which she was occupied and looked at her, chatting a little, with a sweet and childlike excitement.	Ее удивило, какой интерес стали проявлять к ней монашенки. Раньше, встречая ее в коридоре, они только здоровались, теперь же, по-детски волнуясь, норовили под каким-нибудь пустячным предлогом зайти в комнату, где она находилась, посмотреть на нее и поболтать.
Sister St Joseph told her with a repetition which was sometimes tedious how she had been saying to herself for days past:	Сестра Сен-Жозеф раз за разом вспоминала, что она уже давно что-то приметила и все думала:
"Now, I wonder," or:	"Что бы это значило?" или
"I shouldn't be surprised"; and then, when Kitty fainted:	"Скорее всего это самое", а потом, когда Китти стало дурно, -
"There can be no doubt, it jumps to the eyes."	"И сомневаться нечего, сразу видно".
She told Kitty long stories of her sister-in-law's confinements, which but for Kitty's quick sense of humour would have been not a little alarming.	Она не уставала рассказывать о том, как проходили роды у ее невестки, и некоторые подробности могли бы сильно встревожить Китти, не обладай она чувством юмора.
Sister St Joseph combined in a pleasant fashion the realistic outlook of her upbringing (a river wound through the meadows of her father's farm and the poplars that stood on its bank trembled in the faintest breeze) with a charming intimacy with religious things.	В сестре Сен-Жозеф приятно сочетались памятливость (по лугу на ферме ее отца протекала река, и тополя, что росли на берегу, дрожали от малейшего ветра) и короткое знакомство с библейскими героями.
One day, firmly convinced that a heretic could know nothing of such matters, she told Kitty of the Annunciation.	Твердо убежденная в том, что еретичка ничего в этом не может смыслить, она однажды рассказала Китти про Благовещение.
"I can never read those lines in the Holy Writ without weeping," she said. "I do not know why, but it gives me such a funny feeling."	- Я, когда читаю про это в Священном Писании, всегда плачу, - сказала она. - Сама не знаю почему, просто сердце как-то дрожит.
And then in French, in words that to Kitty sounded unfamiliar and in their precision a trifle cold, she quoted:	И процитировала по-французски слова, показавшиеся Китти незнакомыми и суховатыми:
"And the angel came in unto her, and said, Hail full of grace, the Lord is with thee: blessed art thou among wornen."	"Ангел, вошед к ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою, благословенна Ты между женами"[15].
The mystery of birth blew through the convent like a little fitful wind playing among the white blossoms of an orchard.	Тайна рождения веяла в стенах монастыря, как легкий ветерок среди цветущих яблонь.
The thought that Kitty was with child disturbed and excited those sterile women.	Мысль, что Китти ждет ребенка, смущала и будоражила этих бесплодных женщин.
She frightened them a little now and fascinated them.	Они и робели перед Китти, и тянулись к ней.