В 4:50 с вокзала Паддингтон. Дело смотрительницы

Эмма коротко улыбнулась им, встала и вышла из комнаты. И снова инспектору показалось, будто идет она очень быстро, словно подгоняемая чувством облегчения.

— Вы считаете, она что-то знает? — спросил Бэкон.

Крэддок грустно ответил:

— На нынешнем этапе мне кажется, что все знают чуть больше, чем хотят нам сказать.

— Обычно так оно и бывает, — согласился Бэкон, руководствуясь собственным опытом. — Только, — прибавил он, — часто это не имеет ничего общего с расследуемым делом. Это какой-то семейный грешок или какой-то глупый пустяк, который может выйти наружу, и люди этого боятся.

— Да, понимаю. Ну, по крайней мере...

Но что бы инспектор Крэддок ни собирался сказать, он не успел это сделать, так как дверь распахнулась, и шаркающей походкой вошел старый мистер Крэкенторп с очень возмущенным видом.

— Хорошенькое дело, — произнес он. — Хорошенькое дело, когда приезжает Скотленд-Ярд и не считает нужным проявить уважение и поговорить сначала с главой семьи! Кто хозяин этого дома, хотел бы я знать? Отвечайте мне! Кто здесь хозяин?

— Конечно, вы, мистер Крэкенторп, — успокаивающим тоном ответил Крэддок и встал. — Но, как мы поняли, вы уже рассказали инспектору Бэкону все, что знали, и так как у вас слабое здоровье, мы не должны слишком напрягать вас. Доктор Куимпер сказал...

— Это верно, это верно. Я — человек не очень сильный... Что касается доктора Куимпера, он просто старая баба — очень хороший врач, понимает мою болезнь, но старается держать меня завернутым в вату. У него пунктик насчет еды. Приехал тут на Рождество, когда я немного приболел... Что я ел? Когда? Кто готовил? Кто подавал? Суетится, суетится... Но пусть у меня и слабое здоровье, я достаточно здоров, чтобы оказать вам всю доступную мне помощь. Убийство у меня в доме — или, по крайней мере, в моем собственном амбаре!.. Интересная постройка, этот амбар. Времен Елизаветы. Местный архитектор это отрицает, но этот парень не знает, что говорит. Тысяча пятьсот восьмидесятый год, и ни днем позже... Но мы не об этом говорим. Что вы хотите знать? Какая у вас теория в данный момент?

— Немного рановато строить теории, мистер Крэкенторп. Мы пока пытаемся выяснить, кто была эта женщина.

— Вы говорите — иностранка?

— Так мы считаем.

— Вражеский агент?

— Маловероятно, я бы сказал.

— Вы бы сказали, вы бы сказали... Они повсюду, эти люди. Просачиваются! Почему Министерство внутренних дел их пропускает, мне непонятно! Выведывала промышленные секреты, держу пари. Вот чем она занималась.

— В Брэкхэмптоне?

— Заводы есть всюду. Один стоит прямо у моих задних ворот.

Крэддок бросил вопросительный взгляд на Бэкона, который ответил:

— Металлические ящики.

— Откуда вы знаете, что они там в действительности выпускают? Нельзя же верить всему, что эти люди вам говорят... Ладно, если она не шпионка, тогда кто же, по-вашему? Думаете, она связана с одним из моих драгоценных сынков? Если так, то это Альфред. Не Гарольд, тот слишком осторожен. А Седрик не снизошел до жизни в этой стране... Ладно, значит, это одна из «юбок» Альфреда. И какой-нибудь крутой парень последовал за ней сюда, думая, что она едет на встречу с ним, и прикончил ее. Как вам это?

Инспектор Крэддок дипломатично ответил, что это, несомненно, версия. Но мистер Альфред Крэкенторп, сказал он, не опознал ее.

— Ба! Испугался, вот и всё. Альфред всегда был трусом. Но он лжец, помните, всегда им был! Лжет и не краснеет. Ни один из моих сыновей никуда не годится. Стая стервятников, ждут моей смерти, вот их настоящее занятие в жизни. — Он захихикал. — И пускай ждут. Я не умру им в угоду! Ну, если я больше ничего не могу для вас сделать... Я устал. Пойду отдыхать.

И он снова шаркающей походкой вышел из комнаты.

— Одна из «юбок» Альфреда? — спросил Бэкон. — По-моему, старик только что это придумал. — Он помолчал, колеблясь. — Лично я думаю, что с Альфредом все в порядке. Возможно, он в каком-то смысле сомнительный тип, но не наш клиент. Имейте в виду, я усомнился в этом парне из ВВС.

— Брайане Истли?

— Да. Я встречал людей его типа. Они, можно сказать, плывут по течению в этом мире — слишком рано в своей жизни встретились с опасностью, смертью и приключениями и теперь находят жизнь пресной. Пресной и неинтересной. В каком-то смысле мы несправедливо с ними обошлись. Хотя не совсем понимаю, что мы могли поделать. Но они есть — всё в прошлом и никакого будущего, так сказать. И они из тех людей, которые с готовностью идут на риск. Обычный человек инстинктивно чурается риска; дело тут не столько в морали, сколько в предусмотрительности. Но эти парни не боятся, «избегать риска» — слова не из их лексикона. Если Истли путался с этой женщиной и хотел убить ее...

Он замолчал, безнадежно махнул рукой.

— Но зачем ему ее убивать? И если ты убиваешь женщину, зачем помещать ее в саркофаг своего тестя? Нет, если вы спросите меня, никто из них не имеет отношения к убийству. Если бы имел, он не стал бы прятать труп у своего собственного черного хода, так сказать.

Крэддок согласился, что это едва ли разумно.

— Вам здесь еще что-нибудь нужно?

Крэддок ответил, что нет.