В 4:50 с вокзала Паддингтон. Дело смотрительницы

—  В полицию звонили некие мистер и миссис Экклз. По-видимому, он ее брат. Убитого звали Сэндборн. В последнее время у него были проблемы и со здоровьем, и с нервами. Недавно он почувствовал себя хуже. Позавчера вышел из дома и не вернулся. И у него был револьвер.

—  А здесь он сошел с поезда и застрелился, —  подхватила собеседница. —  Но почему?

—  Ну, понимаете ли, у него была депрессия...

Пончик не дала ему договорить.

—  Я не о том. Я спрашиваю: почему он оказался здесь?

Поскольку сержант Хейес явно не знал ответа на сей вопрос, он предпочел ответить уклончиво:

—  Он приехал автобусом, что прибывает в пять десять.

—  Приехал, но почему? —  настаивала Пончик.

—  Не знаю, миссис Хармон, —  сдался наконец сержант Хейес. —  Это нельзя объяснить. Если рассудок помрачен...

Но Пончик докончила вместо него:

—  То это можно сделать где угодно. И все-таки, мне кажется, необязательно садиться на автобус и ехать в такую глушь, как наша. Ведь он, кажется, здесь никого и не знал?

—  Трудно сказать наверняка, —  промямлил сержант.

Он виновато покашлял и проговорил, вставая со стула:

—  Собственно говоря, если вы, мэм, не возражаете, то, может быть, вы позволите, чтобы мистер и миссис Экклз приехали поговорить с вами.

—  Конечно, не возражаю, —  отозвалась Пончик, —  само собой разумеется. Но только что я могу им сказать?

—  Ну, вы уж там как-нибудь, —  порекомендовал сержант.

—  Единственное, что утешает, —  проговорила Пончик, провожая его до крыльца, —  что это не убийство.

К воротам подъехал автомобиль. Взглянув на него, сержант Хейес предположил:

—  Похоже, миссис и мистер Экклз уже добрались сюда, мэм, чтобы потолковать с вами.

Жена священника поняла, что ей придется хорошенько заставить себя выполнить эту нелегкую повинность. «В конце концов, —  подумалось ей, —  я всегда могу позвать на помощь Юлиана. Когда люди теряют близких, служитель церкви всегда окажется кстати».

Пожалуй, она не смогла бы сказать ясно, какими она представляла себе мистера и миссис Экклз, однако, приветствуя их, она не могла отделаться от чувства, что сильно удивлена. Мистер Экклз оказался тучным багровощеким мужчиной, который в иных обстоятельствах, вероятно, был жизнерадостным весельчаком. Миссис Экклз наверняка обожала выставлять себя напоказ, хотя сейчас это не слишком бросалось в глаза. Отличительной чертой ее внешности был маленький злой рот с поджатыми губами. Ее голосок звучал высоко и пронзительно.

—  Можете сами представить, миссис Хармон, какой это был страшный удар, —  произнесла она.

—  Конечно, —  ответила Пончик, —  понимаю. Прошу вас, садитесь. Могу ли я предложить вам... хотя, пожалуй, для чая еще рановато...

Мистер Экклз сделал протестующий жест пухлой ручкой.

—  Нет, нет не утруждайте себя ради нас, —  возразил он. —  Мы и так вам обязаны; уверяю, вы так любезны. Мы просто хотели... ну... вы понимаете... что там сказал бедняга Вильям и все такое?

—  Он долго пробыл за границей, —  принялась объяснять миссис Экклз, —  и я уверена, что его жизнь там была не сахар. Очень уж он тихим стал, когда вернулся домой, все время в депрессии. Заявлял, что мир не стоит того, чтобы в нем жить, что ему не к чему стремиться и нечего ждать. Бедный Вилли, он вечно хандрил.

Пончик ничего не ответила, но посмотрела на них пристально.

—  Представляете, стянул револьвер мужа, —  продолжила миссис Экклз через секунду-другую. —  Ничего не сказал. Потом приезжает сюда на автобусе. Думаю, очень мило с его стороны. Не захотел сделать это в нашем доме.

—  Ах, бедняга, —  вздохнул мистер Экклз, —  но не нам его осуждать.

Опять повисла короткая пауза, после которой мистер Экклз продолжил:

—  Он оставил какую-нибудь записку? Что-либо на прощанье, хоть несколько слов? —  И он пристально посмотрел на хозяйку дома ясными глазками, довольно похожими на поросячьи.

Миссис Экклз между тем подалась вперед, словно с нетерпением ожидала ответа.

—  Нет, —  спокойным голосом ответила Пончик. —  Он пришел умирать в церковь, желая найти убежище в святом месте.

—  Убежище? —  переспросила миссис Экклз, и в ее голосе прозвучало непонимание. —  Убежище? Кажется, я не вполне...

Ее перебил мистер Экклз:

—  В святом месте, дорогая, —  нетерпеливо разъяснил он, —  вот что имеет в виду супруга священника. Ты же ведь знаешь, самоубийство —  грех. Думаю, он хотел помолиться Богу о прощении.

—  Перед самой смертью он пытался что-то сказать, —  припомнила Пончик. —  «Прошу...» —  начал он, да так и не смог закончить.

Миссис Экклз приложила к глазам носовой платок и потянула носом.

—  О, господи, —  проговорила она. —  Как это жутко трогательно, правда?

—  Ну полно, полно, Памела, —  отозвался муж. —  Не принимай чересчур близко к сердцу. Тут уж ничем не поможешь. Бедный Вилли. Теперь наконец он обрел покой. Большое вам спасибо, миссис Хармон. Надеюсь, мы не слишком оторвали вас от дел. Мы понимаем, как много их у жены священника.

На прощанье они пожали ей руку. Уже уходя, Экклз неожиданно обернулся к ней и сказал:

—  Ах да, вот еще что. Надеюсь его одежда у вас?

—  Одежда? —  нахмурилась Пончик.