V.

Прошло некоторое время, и поезд выбрался на уровень земли. Мелани, возможно, заметила, что переезжали реку. Слева от себя она увидела Эйфелеву башню, довольно близко. Они ехали через Пон-де-Пасси. На первой же остановке на Левом берегу женщина встала. Стискивать плечо Мелани она не переставала. На улице они пошли пешком, курсом на юго-запад, в район Грёнель: ландшафт фабрик, химических комбинатов, чугунолитейных заводов. На улице они были одни. Мелани стало интересно, и впрямь ли женщина живет средь фабрик.

Прошли они вроде бы милю: добрались наконец до какого-то бывшего завода, у которого занят был лишь третий этаж – ременным производством. Взобрались по узкой лестнице, один этаж за другим. Женщина жила на верхнем. На Мелани, хоть и танцовщице, крепконогой, изнеможение уже сказывалось. Войдя в апартаменты женщины, девушка легла без приглашения на обширный пуф в центре комнаты. Декорировано здесь все было африкански и восточно: черные глыбы примитивных скульптур, торшер в виде дракона, шелка, китайская киноварь. Кровать огромная, с балдахином на четырех шестах. Обертка с Мелани спала: ноги ее, светлые и одраконенные, лежали недвижно полу-на-пуфе, полу-на-восточном-ковре. Женщина присела рядом с девушкой, легонько упокоя свою руку у Мелани на плече, и заговорила.

Если мы уже сами не догадались, «женщина» эта – все та же леди V. из безумного поиска Шаблона во времени. Имени ее в Париже никто не знал.

Однако не только V. она была, но и V. влюбленной. Херберт Шаблон был не прочь, чтобы ключ к его заговору располагал некоторыми человеческими страстями. Лесбийство, как склонны мы думать в сей фрейдистский период истории, произрастает из аутофилии, проецируемой на какой-то другой человеческий объект. Если девушка доходит до ощущений нарциссизма, она к тому же рано или поздно придет к мысли, что и женщины вообще – класс, к коему она принадлежит, – не так уж плохи. Так могло произойти и с Мелани, хотя поди пойми: быть может, указанием на то, что предпочтения ее просто-напросто лежали вне обычной экзогамно-гетеросексуальной матрицы, превалировавшей в 1913 году, служили чары инцеста в Серр-Шод.

Но что же до V. – влюбленной V., – тайные мотивы, если те и существовали, оставались загадкой для всех наблюдателей. Все связанные с постановкой, знали, что́ происходит; но поскольку сведения о романе не выходили за круг, все равно склонный к садизму, кощунству, эндогамии и гомосексуальности, заботило это всех чуть, и парочку, как юных любовников, не трогали. Мелани исправно являлась на все репетиции, а пока женщина не отвлекала ее своими чарами от постановки – чего она, будучи патронессой, явно делать и не намеревалась, – Итаге, к примеру, было в высшей степени наплевать.

Однажды девушка прибыла в «Le Nerf» в сопровождении женщины и в наряде школьника: узкие черные брюки, белая рубашка, короткая черная тужурка. Мало того, голова ее – все густые волосы по ягодицы – была обрита. Она была почти лыса; и если б не тело танцовщицы, коего не скрыть никакой одеждой, она б выглядела как юный паренек, прогуливающий уроки. К счастью, в сундуке с костюмами оказался длинный черный парик. Сатин отнесся к этому замыслу с восторгом. Су Фын в первом акте выйдет на сцену с волосами, во втором – без: ее все равно пытали монголы. Это потрясет публику, чьи вкусы, как он ощущал, пресыщены.

На каждой репетиции женщина сидела за задним столиком, наблюдая, безмолвная. Все внимание ее сосредоточивалось на девушке. Итаге пытался поначалу занять ее беседой; но не удалось, и он вновь вернулся к «La Vie Heureuse», «Le Rire», «Le Charivari»[205]. Когда труппа переехала в театр Венсана Кастора, она последовала, как верная любовница. Для улицы Мелани продолжала переодеваться травести. Среди артистов бродили предположения, что возникла причудливая инверсия: поскольку в амурах такого рода один обычно господствует, а другой подчиняется, и тут ясно, кто есть кто, женщине положено являться в наряде агрессивного самца. Свиньежич, ко всеобщему удовольствию, однажды вечером в «L’Ouganda» извлек сводную таблицу всех возможных комбинаций, которые эта парочка может практиковать. У него вышло 64 разных комплекта ролей, с подзаголовками «одета как», «светская роль», «половая роль». Обе могли, к примеру, быть одеты мужчинами, у обеих господствующие роли в обществе и обе стремятся и к половому господству. Могли одеваться разными полами и обе быть совершенно пассивны, а игра затем могла сводиться к тому, чтобы обманом вынудить вторую к агрессивному ходу. Или же любая из 62 других комбинаций. Быть может, намекнул Сатин, у них есть и неодушевленные механические протезы. Это, пришли к выводу все, только запутает картинку. В какой-то момент кто-то предположил, что на самом деле женщина может с самого начала оказаться травести, а от этого все стало только забавнее.