V.

– Я об этом раздумывал, – ответил Папик.

– Этого-то я и боялся. Послушай, я знаю, что слишком много себе позволяю…

Его перебил взрыв веселья с задних сидений автобуса. Друг Теледу Лазарь, которого Пуз Клайд наблюдал за подметанием воды с шельтердека, как-то сумел поджечь газеты на полу автобуса. Клубами взвился дым и с ним – жутчайшая вонь. Судоремонтники забормотали между собой.

– Надо мне было придержать чутка, – закукарекал Теледу, – чтоб было чем гасить.

– О боже, – сказал Папик. Пара-тройка собекасников Теледу по машине затопали ногами, стараясь прибить огонь. Водитель автобуса слышимо матерился.

Наконец подъехали к отелю «Финикия»: из окон еще сочился дым. Упала ночь. Охрипши от песен, экипаж «Эшафота» набросился на Валлетту.

Клайд и Папик вышли последними. Извинились перед водителем. Перед гостиницей на ветру дребезжали пальмовые листья. Казалось, Папик медлит.

– А пойдем-ка в кино сходим, – предложил Клайд, в некотором отчаянии. Папик его не слушал. Они прошли под аркой на Королевский проезд.

– Завтра День Всех Святых, – сказал Папик, – и этих идиотов они б лучше в смирительную рубашку закатали.

– Не сшили еще такую, чтоб удержала старину Лазаря. Шорт возьми, а тут людненько.

Королевский проезд кишел. Чувствовалось это сдерживание, как в съемочном павильоне. В знак военной напряженности на Мальте с начала Суэцкого кризиса на улицу выплеснулось неспокойное море зеленых беретов коммандос с примесью белого и синего морских мундиров. Пришел «Королевский ковчег», а еще корветы, а еще транспортно-десантные доставлять морпехов в Египет занимать плацдарм и удерживать его.

– Ходил, помню, на ДГТ[211] в войну, – заметил Папик, когда они проталкивались локтями по Королевскому проезду, – и перед днем-В было так же.

– Ох, да и в Ёке они надирались, еще в Корейскую, – сказал Клайд, как бы оправдываясь.

– Не так там было, да и не как тут. У асеев особое свойство напиваться и меситься перед отходом. Мы не так напиваемся. Мы только блюем или мебель крушим. А вот асеи подходят с воображением. Послушай.

А был там всего лишь английский багроворожий морпех и его мальтийская девчонка – они стояли у входа в магазин мужской одежды и смотрели на шелковые шарфики. Но при этом пели «Люди скажут, мы любим друг друга» из «Оклахомы!».

Над головами бомбардировщики с воем уносились к Египту. На каких-то перекрестках устанавливали прилавки с безделушками, и продажи амулетов на удачу и мальтийского кружева взлетали.

– Кружева, – сказал Пуз Клайд. – Что у них такое с кружевами.

– Это чтобы про девчонку думал. Даже если у тебя нет девчонки, отчего-то лучше, если… – Он умолк. Пуз Клайд не стал пытаться оживить тему.

Из магазина «Филлипс Радио» слева от них что было мочи орали дикторы новостей. Вокруг стояли тугие узелки граждан, просто слушали. В газетном киоске поблизости заголовки о красной угрозе провозглашали: «БРИТАНЦЫ НАМЕРЕНЫ ВОЙТИ В СУЭЦ!»

– Парламент, – сказал диктор, – ближе к концу сегодняшнего дня после экстренного заседания выпустил резолюцию, призывающую к участию воздушно-десантных войск в Суэцком кризисе. Десантники, размещенные на Кипре и Мальте, приведены в часовую боеготовность.

– О-хо-хо, – промолвил Пуз Клайд устало.

– На мели, – сказал Папик Год, – и единственному кораблю в Шестом флоте дали увольнение. – Все прочие в Восточном Средиземноморье эвакуировали американских граждан с материкового Египта. Папик вдруг свернул за левый угол. Ушел шагов на десять вниз по склону и тут заметил, что Пуза Клайда нет рядом.

– Ты куда, – заорал тот от угла.

– На Кишку, – ответил Папик, – куда ж еще.

– Ох. – Клайд заковылял вниз. – Я думал, может, немного побродим по главной топталовке.

Папик ухмыльнулся: протянул руку и похлопал Клайда по пивному брюшку.

– Давай полегче, мамаша Клайд, – сказал он. – У старины Года все нормалек.

Я ж только помочь хотел, подумал Клайд. Но:

– Да, – согласился он, – жду слоненка. Хочешь на хобот посмотреть?

Папик фыркнул, и они покуролесили вниз по склону. Нет ничего лучше бородатых шуточек. В них какая-то стабильность: знакомая почва под ногами.

Прямая улица – Кишка – была так же запружена народом, как и Королевский проезд, но хуже освещена. Первое знакомое лицо принадлежало Леману, рыжевласому повелителю вод, коего вынесло из распашных дверей паба под названием «Четыре туза», минус беска. Пил Леман скверно, поэтому Папик и Клайд нырнули за дерево в кадке перед входом, посмотреть. Ну и всяко, Леман принялся шарить в канаве, нагнувшись над ней под углом 90°.

– Камни, – прошептал Клайд. – Он всегда ищет камни. – Повелитель вод нашел булыжник и приуготовился метнуть его витрину «Четырех тузов». Также посредством распашных дверей прибыла Кавалерия США в лице некоего Турнёра, корабельного цирюльника, и цапнула Лемана за руку. Оба рухнули на улицу и схватились в пыли. Проходящая банда британских морских пехотинцев некое мгновенье смотрела на них с любопытством, затем двинулась дальше, хохоча, как-то смущенно.