V.

Старик ухмыльнулся. Впервые за много недель ему стало хотя бы вполовину надежней.

– Позволь мне внести недостающие пятьдесят лир, – сказал он.

– Не могу позволить…

– Ерунда. Неси иудино дерево. – Цветовод угрюмо прикарманил деньги, дошаркал до угла и выволок иудино дерево, росшее из винной бочки, из-за густого сплетенья папоротников.

– Мы втроем справимся, – сказал Чезаре. – Куда?

– Понте-Веккьо, – ответил синьор Мантисса. – Потом к Шайссфогелю. Не забывай, Чезаре, крепким и единым фронтом. Нельзя позволять Гаучо нас запугать. Нам может понадобиться его бомба, но и деревья нужны. И лев, и лис.

Они сошлись треугольником вокруг иудина дерева и подняли. Цветовод открыл им заднюю дверь. Они пронесли бочку с деревом двадцать метров по переулку к поджидавшему экипажу.

– Andiam’[107], – вскричал синьор Мантисса. Лошади тронули рысцой.

– Через несколько часов мне с сыном встречаться у Шайссфогеля, – сказал Годолфин. Он почти забыл, что Эван уже, вероятно, в городе. – Я думал, в пивном зале будет безопасней, чем в кафе. Но, в конце концов, наверное, и там опасно. Меня ищут guardie. Там могут установить наблюдение и они, и кто-нибудь еще.

Со знанием дела синьор Мантисса резко свернул вправо.

– Курам на смех, – сказал он. – Верь мне. С Мантиссой ты в безопасности, твою жизнь я буду защищать, сколько жив сам. – (Годолфин с минуту ничего не отвечал, а затем лишь благодарно покачал головой. Ибо теперь поймал себя на том, что хочет увидеть Эвана; почти безрассудно.) – Ты увидишься с сыном. Радостная семейная встреча у вас будет.

Чезаре откупоривал бутылку вина и распевал старую революционную песню. С Арно поднялся ветер. От него волосы синьора Мантиссы бледно затрепетали. Экипаж ехал к центру города, грохоча быстро и гулко. Скорбное пенье Чезаре вскоре рассеялось в мнимой огромности той улицы.

VII

Фамилия англичанина, допрашивавшего Гаучо, была Шаблон. Незадолго до заката он находился в кабинете майора Чепмена – смятенно утопал в глубоком кожаном кресле, его изрубцованная вересковая трубка из Алжира погасла, не замечаемая, в пепельнице. В левой руке он держал дюжину деревянных вставочек, недавно снабженных блестящими новыми перьями. Правой рукой Шаблон методично метал ручки, как дротики, в крупную фотографию нынешнего министра иностранных дел, висевшую на стене напротив. Покамест в цель попал он всего единожды, зато – в самую середку министрова лба. От этого начальство его стало походить на благосклонного единорога, что выглядело забавно, но едва ли как-то исправляло Ситуацию. Ситуация же в данный момент была, говоря прямо, ужасающа. Более того, она, похоже, необратимо гадилась и дальше.

Внезапно распахнулась дверь, и в кабинет с ревом ворвался поджарый мужчина, рано поседевший.

– Его нашли, – произнес он, без особого воодушевления.

Шаблон вопросительно глянул на него, держа перо наизготовку:

– Старика?

– В «Савое». Девушка, молодая англичанка. Заперла его. Только что сообщила нам. Просто вошла и сказала, довольно спокойно…

– Так отправляйтесь проверьте, – перебил его Шаблон. – Хотя он уже наверняка сбежал.

– Не хотите ее видеть?

– Хорошенькая?

– Вполне.

– Тогда нет. У нас и так все плохо, если вы меня понимаете. Оставлю ее вам, Полувольт.

– Браво, Сидни. Долг прежде всего, разве нет. Святой Георгий, и пощады не будет. Ишь ты. Что ж. Я ушедши тогда. Не говорите потом, что я не дал вам первому возможность.

Шаблон улыбнулся.

– Ведете себя как мальчик-хорист. Может, и приму ее. Потом, когда вы с нею покончите.

Полувольт горестно улыбнулся.

– От этого Ситуация хоть вполовину терпима, знаете. – И печально вновь выскочил за дверь.

Шаблон стиснул зубы. Ох, Ситуация. Чертова Ситуация. В более философические мгновенья он бы поразмыслил над этой абстракцией – Ситуацией, – над представлением о ней, над деталями ее механизма. Он помнил времена, когда весь посольский персонал без исключения бегал по улицам, как оглашенный, и лопотал перед лицом Ситуации, которая наотрез отказывалась пониматься, кто б ее ни рассматривал, под каким бы то ни было углом. Когда-то у него был школьный приятель по фамилии Профурс. Они вместе поступили на дипломатическую службу, делали карьеру ноздря в ноздрю. До прошлого года, когда случился Фашодский кризис, и одним довольно ранним утром Профурса обнаружили в гетрах и пробковом шлеме – он обходил по кругу Пиккадилли и пытался набрать добровольцев для вторжения во Францию. Был там некий замысел экспроприировать лайнер «Кьюнарда». Пока его не поймали, он успел завербовать нескольких лоточников, торговавших фруктами и овощами, двух гулящих особ и комика из мюзик-холла. Шаблон болезненно припоминал, что все они распевали «Вперед, Христа солдаты» в различных тональностях и темпах.