В Англии

Джозеф ждал ответа. Поведение Лестера в этот сезон — вот единственное, в оценке чего они расходились. Джозеф все понимал: гандикап словно гири на ногах, в прошлый сезон с Лестером обошлись явно несправедливо; к тому же при такой системе ничего другого не остается, если мечтаешь об успехе не на один сезон; он оправдывал Лестера не только потому, что любил, сочувствовал его стремлению заработать побольше, чтобы было с чем начинать жизнь. Но очень уж претили ему всякие бесчестные уловки; он любил поглядеть на хороших бегунов и всегда ездил смотреть, как бежит Лестер, но, честно говоря, предпочитал любителей: они бежали, не думая о вознаграждении. Его всегда восхищали люди, бескорыстно отдающие себя какому-нибудь делу.

— Но ведь я опять могу попасть в список призеров, — сказал Лестер и с гордостью и с опасением.

— Будет очень подозрительно, если ты в этом сезоне ни разу не выиграешь, — возразил Джозеф.

— Что верно, то верно, — Лестер опять помолчал. — Я задумал бежать милю. Весь комитет там будет. Если я отстану и все будет сделано чисто, тогда можно будет разок и выложиться.

— Их нелегко провести, Лестер. Там будет Майкл Гленн. Глаз у него наметанный.

— Я так смогу пробежать, что не придерешься.

— Рискованно.

— Ты думаешь?

— Я это знаю. Советую тебе, пробеги полмили в полную силу.

Лестер допил свои полпинты имбирного.

— Ладно, дядя Джо. Заметано, полмили так полмили.

Он весело кивнул Джозефу, кивнул Дидо и вышел.

Джозеф понимал, что и это риск, и ему стало жаль племянника. Он хотел бы без спешки откровенно поговорить с Лестером: о спорте, об этой женщине, о деньгах, о ненависти Лестера к отчиму. Но никак по получалось — они виделись в обстановке, которая мешала раскрыться. Как он ни боялся за Лестера, он мог только поставить предупреждающий знак на опасном отрезке пути, вести за руку Лестера он не мог.

Через несколько минут приедут два других автобуса, и кабачок будет полон — завертится обычным субботний вечер. Он вышел из-за стойки, остановился у лестницы, ведущей вверх.

— Бетти! — позвал он. — Ты готова?

Был перерыв посреди сеанса. Они посмотрели киножурнал, мультфильм «Том и Джерри» и анонс следующего фильма. Теперь можно съесть мороженое.

Гарри медленно поднялся с места, удивляясь, как это ноги несут его, и пошел вниз, где миссис Чартерс торговала сластями и мороженым. Терстонский кинотеатр крошечный. В партере сто двадцать мест, наверху — сорок восемь. Они, конечно, наверху. Два шиллинга место. Он бы дал дороже. Не самый последний ряд, третий от конца и коротенький: всего три места, одно, к счастью, свободное. Зал наполовину пуст. Он знал здесь всех, абсолютно всех; сегодня вечером все они его друзья: столько приветствий и сочувственных подмигиваний. Шила была деревенская девушка, чужая здесь, щеки ее сразу зарделись, и никто не решился подойти навязать знакомство. Во время журнала они сидели смирно, как паиньки, только в самом конце Гарри взял ее за руку. Во время мультфильма сжал ее ладонь, ответное пожатие было так крепко, что он чуть не подпрыгнул. Его колено прижалось к ее колену: оба чуть сползли с сиденья чтобы сидеть совсем близко — лодыжка к лодыжке, икра к икре колено к колену, две трети его бедра к одной трети ее. Во время анонса она скинула шерстяную кофту, и Гарри как бы невзначай обнял ее за плечи. Но тут включился свет, и рука его отдернулась, как будто ее током ударило.

Два стаканчика клубничного куплены моментально, теперь повернуться и пойти вверх по красной дорожке, где преспокойно сидит Шила. Какое замечательное самообладание! Сидит себе, даже как будто немного скучает, непринужденно обернулась, поглядела на счастливые парочки последних рядов. Подняла молочно-белую руку поправить выбившуюся прядку волос — такое невозмутимое спокойствие, а у него ноги не идут, желудок выворачивает наизнанку, точно в качку на палубе корабля. Вот это девчонка! Как будто ровным счетом ничего не случилось.

Предстоят тяжкие минуты: хотя рот, к счастью, занят мороженым, вести разговор придется. А то будет уже совсем глупо. Он снял вощеный картонный кружок, обнажив розовую ледяную сладость, чуть не в отчаянии поскреб по ней деревянной лопаточкой. Дуглас бы на его месте не растерялся: она бы только и делала, что смеялась, и без всяких там глупых шуток.

Гарри решил заговорить о самом важном.