В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

Недомогание скрыть, скорее всего, не удастся. Малфой исхудал вдвое против прежнего и ничем теперь не напоминал былого холёного красавца. Однако причина хвори разглашению не подлежала ни в коем случае – для всех прочих Люциус болел драконьей оспой.

Переправить раненого в Малфой-мэнор опасались, тот был очень слаб. К тому же, Теодор знал своего папаню, как облупленного: уж если кто удостаивался его заботы, то не мог потом отвязаться до глубокой старости. Взять хоть самого Тео. Он зачем-то полдня пересказывал отцу собственные письма из Хогвартса, одновременно уворачиваясь от объятий и чмоканий в макушку. Невыносимо, честное слово.

Старость, кстати, тоже не была гарантией освобождения от опеки старшего Нотта. Дедуля Джагсон бегал от папани по всей крепости и кричал, что сам знает, когда и как нужно спать, обедать, кашлять и беречься сквозняков: «Иди, внучок, своей дорогой. Мне так и так сдыхать скоро, не порть последние денёчки».

Так что, пусть семейство Малфоев не обольщается: папаня ни за что от них не отвяжется и не выпустит из Нотт-мэнора до полного выздоровления Люциуса.

Хотя, кажется, леди Малфой ничего не имела против и – мучила Теодора такая догадка – даже рада была этому… гм… приключению. Уж очень подозрительно выглядели все эти переглядывания, перешёптывания и якобы случайные прикосновения. Как бы заветная мечта наследника Ноттов о молодой мачехе с пухленьким младенцем на руках и двумя щекастыми бутузами, цепляющимися за материнскую мантию, не пошла прахом.

Тео украдкой взглянул на младшего Малфоя. Тот сидел с каменной мордой, что немного пугало. Обычно Хорёк, задавака и насмешник, кривлялся напропалую, даже когда пытался изобразить фамильную невозмутимость. Теперь же он сидел молча, абсолютно не обращая внимания ни на кого из присутствующих, и сосредоточенно смотрел куда-то в стену.

Теодор прикинул, чем можно было бы вывести Драко из ступора. По всему выходило, бить следовало из главного калибра, не размениваясь на мелочи.

– Интересно, – прошептал он, улучив момент, когда папаня принялся бормотать неуклюжие комплименты под тихий грудной смех смущённой леди Малфой, – как там Поттер поживает? Переселился, небось, в Гриффиндорскую башню и ни разу не вспомнил про тебя, хоря приставучего.

Лучше бы он в Малфоя Бомбардой шарахнул – тот вскочил из-за стола и выдал длинную нецензурную тираду, от которой поперхнулся даже дедуля Джагсон. В гостиной повисло неловкое молчание, а Хорёк до крови закусил губу и закончил не своим, тихим и жалобным голосом:

– Тео, ты ведь пошутил, правда? Скажи!

– Да пошутил, угомонись, – растерянный Теодор тоже встал и неловко похлопал Драко по плечу. – Всё нормально будет, чего ты…

Тут Хорёк зажмурился, до хруста сцепил зубы, уткнулся Тео в плечо и молча заплакал.

Битва при Тьюксбери (англ. Battle of Tewkesbury) – сражение между войсками Ланкастеров и Йорков во время войны Алой и Белой розы в западной Англии, на территории графства Глостершир. Состоялось 4 мая 1471 года и завершилось разгромным поражением Ланкастеров.

====== Глава 40 ======

– Входите, Аргус, – директор Дамблдор раздражённо смахнул вправо все костяшки на небольших конторских счётах. Финансовый отчёт никак не сходился, и к концу вечера Альбус горько сожалел об отсутствии в своей родне гоблинов. – Что-то случилось?

– Навозные бомбы, профессор Дамблдор, – проскрипел Филч, присаживаясь на краешек гостевого кресла, – в коридоре седьмого этажа. Это всё близнецы Уизли, сэр, я это доподлинно знаю. Миссис Норрис, сэр, никогда не ошибается.

– Полно, Аргус, – отмахнулся Дамблдор, – миссис Норрис, при всём моём к ней уважении, обычная кошка. Пошлите эльфов, и они наведут порядок.

– Надо наказать негодников, сэр, – насупился завхоз. – Не дело спускать такие вещи. Пусть паршивцы сами уберут, это им урок будет. Это они напакостили. Миссис Норрис их почуяла.

– Как славно, что у вас нет кресла в Визенгамоте, – засмеялся Альбус. – Миссис Норрис со своим чутьём заселила бы три Азкабана.

– Славно, сэр, очень славно, – мрачно буркнул Филч, медленно поднялся с места и зашаркал к выходу, – когда у кошки больше мозгов, чем у всего Визенгамота.

Дверь захлопнулась, а Дамблдор мученически застонал и с досадой хлопнул ладонью по столу.

– Вы слышали? – спросил он у пары вычурно украшенных древних вредноскопов. – Ни капли уважения, что за люди?

– Презренный полукровка, – процедил со своего портрета Финеас Найджелус Блэк, – сын висельника. Дерзкий сквиб заслужил знатную порку, но тебе, выкидыш грязной утробы…

Дамблдор взмахнул палочкой, и дракклов портрет заткнулся. Он, единственный среди нескольких десятков портретов усопших директоров Хогвартса, был написан на зачарованном некромантом холсте. Проклятый кусок полотна сохранил отпечаток личности Блэка настолько хорошо, что временами Альбус всерьёз задумывался о поджоге собственного кабинета.