В дебрях Маньчжурии

В тайге было тихо-тихо и издалека доносились едва уловимые звуки шагов по мерзлому снегу битой тропы.

К фанзе кто-то приближался.

Сибирлет с лаем бросился в тайгу и его звучный голос нарушил торжественную тишину ночи.

Вскоре на тропе показались две человеческие фигуры, сопровождаемые Сибирлетом.

Мы вышли к ним навстречу, держа оружие на готове.

Это оказались два русских охотника со станции Эхо.

Пригласив их в фанзу, мы разговорились и, после обязательного в таких случаях угощения чаем, стали укладываться спать на теплых канах.

Оба охотника были молодые крепкие парни, не старше тридцати лет.

В мешках у них, кроме обычного походного снаряжения, оказалось несколько десятков собольих шкурок, связанных пачками по пяти штук.

На наши вопросительные взгляды, они не стесняясь дали нам исчерпывающие ответы.

«Дело нетрудное – говорил старший из них – ходим по тайге и стреляем соболей, только пули наши не портят дорогую шкурку!»

«Как же так! – поинтересовался я, не замечая насмешливого взгляда Афанасенко, брошенного на меня – Вероятно вы добываете их ловушками?»

«Конечно ловушкам, которые носим с собой! Вот они!» При этом он выставил свои массивные красные руки с короткими пальцами.

Я понял все и мне стало неловко за свою наивность и опрометчивость.

Открыв нам свой секрет, эти таежные браконьеры посвятили нас во все детали своего темного дела, при чем должны были признаться, что ремесло это довольно опасно, так-как неумолимый закон дикой тайги, в виде мести потерпевших, висит над ними, как страшный неизбежный рок.

«Звероловы хитрые! – пояснял нам говоривший – Они прячут своих соболей в дупла деревьев. Но мы языка добыть тоже умеем! Как всыпешь ему горячих шомполов в спину, так живо находят своих соболей где-нибудь поблизости фанзы! Но попадаются между ними упорные!»

«Ты ему всю спину исполосуешь, как котлету, а он молчит, как в рот воды набрал, только зубами щелкает и скрежещет, как волк. Одного пришлось таки прикончить, для острастки другим!»

«Давно-ли вы занимаетесь этим делом?» – спросил я, крайне возмущенный цинизмом и наглостью преступников.

«Нет, недавно! – продолжал браконьер, укладывая пачки шкурок в свой походный мешок – Только с осени мы с товарищем промышляем соболей, а до того добывали другого зверя, мясного. Но это дело куда прибыльнее, хотя и опаснее. Надо держать ухо востро и не доверяться никому.

Вот поработаем здесь зиму и перекочуем в другое место: здесь оставаться уже будет нельзя! Нас и так уже выслеживают по пятам и грозятся убить! Но до сих пор еще кривая вывозила, хоть и попадали мы в крутые переделки. Бог даст, до конца зимы дотянем, а там и навострим отсюда лыжи, подобру-поздорову!»

«Скажите, разве вам не жалко обижать бедных старых звероловов, которые ничего худого вам не сделали, и отнимать у них последнее их достояние, добытое с таким тяжким трудом?» – Задал я вопрос старшему, который охотно отвечал на все наши вопросы.

«А чего их жалеть на самом деле! Отвечал он, с полною уверенностью в своей правоте. – Нам тоже жить хочется, как и им! А соболей они себе добудут еще много! Ведь мы делим добычу по справедливости и никогда не забирали всех соболей! Несколько штук мы всегда оставляем, а себе берем только лучших, которые потемнее и пушистее. Они и за то должны быть благодарны!»

В душе у меня кипело и я хотел наговорить им кучу справедливых и «кислых» слов, но воздержался, смотря на равнодушное и спокойное лицо Афанасенко, лежавшего на канах, рядом со мной.

Меня поразила своеобразная и дикая логика этих людей, считавших себя, по-видимому, культурными.

Разговоры затянулись за полночь и не скоро в фанзе нашей наступила тишина. Первым захрапел Афанасенко, а за ним заснули и пришельцы, положив к себе под головы мешки с драгоценными соболями. Мне не спалось. Я не мог успокоиться после разговора с браконьерами и самые разнообразные мысли бродили в голове моей.

Таежная ночь, между тем, подходила к концу. Луна зашла за темную громаду ближайшей сопки и под сводами вековых кедров стало темно, как в могиле.

Перед рассветом с горных вершин набежал ветерок и старая тайга зашумела, качая вершинами своих зеленых богатырей-великанов.

Наши гости встали рано и, наскоро позавтракав, ушли своей дорогой, сказав нам на прощанье «Бывайте здоровы!»

Мы с Афанасенко еще продолжали нежиться на теплых канах, пока яркое зимнее солнце не заглянуло в дырявое бумажное окно ветхой фанзы.

Ветер не унимался и предвещал непогоду. По небу неслись перистые облака, неся с собою влагу, которая чувствовалась в воздухе, значительно потеплевшем.

В виду предстоящего снегопада, мы решили сделать дневку и остались под кровом гостеприимной и уютной фанзы, занявшись своими личными хозяйственными делами.

После полудня к фанзе подошла группа каких-то китайцев из восьми человек. Пятеро были вооружены винтовками Маузера, остальные имели в руках палки, какие носят обыкновенно все звероловы.

Поздоровавшись с нами они попросили разрешения войти в фанзу.