В громкой тишине забытых обещаний

– У ботаника опять голос прорезался, – откинувшись на стуле, протянул Бубнов. – Не надорвись. Тебе с непривычки нельзя много говорить незазубренными фразами, – в этот раз Бубнов получил одобрение не только Скворцова, но и женского лагеря отрицающих. В каждом классе есть «звезды», и они делят учеников на три подкласса: лагерь мальчиков, лагерь девочек и остальных.

– Именно в этом и вся ваша суть, – оглядывая присутствующих, растворяющихся в возвеличивании глупости, поддерживаемой смехом, с презрением вещал Миша. – Если человек не похож на вас, то вы готовы его растереть и неважно, учится он, занимается спортом, не сплетничает, не ругается матом. Каким бы не было отличие от вас, главное – он плохой, он изгой, язва, заболевание вашего гнилого общества, которое нужно прижечь сразу же. И вам проще загнобить не похожего на вас, чем присмотреться, попытаться понять, узнать в конце концов. Не все живут инстинктами, но вам этого не понять. Все, что требует хоть какой-то мозговой нагрузки, моментально блокируется вашими узкими взглядами. Бубнов, у тебя ужасное воспитание. Мне больше нечего добавить, – с этими словами обессиленный Демин рухнул на стул. От переполнявшего волнения, он совершенно не помнил, что говорил, кому и зачем. Но было видно, что все вышесказанное он обдумывал не раз, и вот внутренняя борьба вышла наружу. По природе Миша был совершенно не конфликтный мальчик, тихий, скромный и терпеливый, но все мы знаем, что любому терпению приходит конец, и, если человек в течение долгих лет переживает нервные потрясения, то рано или поздно будет достаточно простого взгляда, чтобы мощные двери цитадели спокойствия были сняты с петель.

– Ты не хочешь извиниться? – вставая, спросил Мишу Бубнов.

– Что? – равнодушно и рассеянно, будто не услышав, спросил Демин.

– Извиниться, говорю, не хочешь? Пока не поздно? – ярость Бубнова ощущалась в радиусе нескольких метров от него, и с каждой секундой ее масштабы росли.

– За что мне извиняться? Я не имею отношения к твоему воспитанию, – холодно ответил Миша.

В кабинет вошла классная руководительница, начался классный час. С того самого дня очень многое изменилось и многое осталось константным: никогда больше одноклассники не видели Мишу, того Мишу, которого знали как тихоню, не имеющего собственного мнения; в сердцах многих поселилось сомнение в правоте своих действий; руководители лагерей продолжали вести свои отряды, только теперь они были движимы гневом, глубоко внутри соглашаясь с монологом Миши. Чем сильнее мы хотим спрятать свои страхи, тем с большей озлобленностью пытаемся доказать окружающим, что не испытываем этих страхов.

Глава 3. Случай, подаривший надежду другому

Ася старательно посещала все занятия, которые Юрий Александрович индивидуально проводил для нее. Спустя пару месяцев результат был заметен не только ей, но и окружающим: девочка медленно, но уверенно шла на поправку. Видя ошеломляющие результаты дочери, Виктория Павловна не заставила себя долго ждать и, втайне от дочери, желая выразить слова благодарности, посетила учителя физкультуры.

– Юрий Александрович?

– Да, здравствуйте!

– Здравствуйте! Я мама Аси Никитиной – Виктория Павловна. Юрий Александрович, я хотела поблагодарить Вас. То, что Вы для нас делаете невозможно описать словами, – и женщина протянула учителю небольшой, но достаточно увесистый пакет.

– Что Вы делаете? Не нужно, – физрук отстранился от благодарной руки. – Оставьте себе. Я пытаюсь помочь Вашей дочери. И никакие подарки мне не нужны.

– Извините, – смутившись, ответила женщина. – Скажите, почему Вы это делаете? Помогаете нам? Тратите свое свободное время? Ведь это не входит в план занятий.

– Лучшей благодарностью станет Ваша помощь и совместная работа, – с этими словами учитель взял Викторию Павловну за локоть и потянул к окну, чтобы проходящие по коридору ученики не слышали их разговора. А разговор был долгим и достаточно откровенным.