В краю несметного блаженства

– Я бы добавил – богатырь! – поддержал жителей Бор. – Как вам только удалось выбраться из столь опасного приключения без единой царапинки? Как вы столько прошли? Я поражён. Берите пример! – дал он совет мужской половине. – Это вам не в лесочек прошвырнуться!

– Царапинка есть, – улыбнулся Вех. – Вернее будет называть её следом от волчьего укуса в области бедра. Не волнуйтесь, рана не глубокая и успела зажить, пока я восстанавливался. Да и бешенства я не подхватил.

– Герой! – повторили люди. – Герой!

Парень открыл рот и приготовился говорить, но старик Бор остановил его и взялся за обращение:

– Уважаемый наш Вех, извольте чуть-чуть отдохнуть от беседы и дать слово мне. Я хочу сделать заявление.

– Никаких проблем, господин Бор.

– Благодарю вас. Я обращаюсь к вам, постоянным жителям, которые связаны с этой землёй целыми поколениями, которых эта земля вскормила и поставила на ноги. Как вы можете видеть, иммиграция, вызванная, как было выяснено ещё полмесяца назад, государственным переворотом в соседней стране, распространяется и принимает характер систематический. Когда сюда посыпались первые люди, мы всё же не могли заявить о нашествии, но отныне нам следует называть это так, как оно и есть. Вех – далеко не первый наш гость, не десятый, не пятидесятый… Число иммигрантов вот-вот перевалит за сотню. Я понимаю, что не все они пойдут в наше поселение. Насколько мне известно, многие добираются до здешнего пограничного пункта, оттуда, минуя нас, в компании пограничников или без них идут покорять север и достигают северной границы, где их подбирают пограничники и жители тамошней страны. Но земля наша также наполняется людьми. Вот Вех. До него – Эми, до неё – Танор, до него – дуралей Кларенс и так далее. А на дворе – зима, ресурсы наши серьёзно ограничены… Поймите, я ни на что не намекаю, ничего не хочу добиться, никоим образом не хочу на вас повлиять, друзья. Это констатация фактов. И вы, Вех, на мои слова не обижайтесь. Я не требую вашего ухода, нет, особенно после экстремального путешествия, граничившего со смертью, и на качество нашей жизни вы один тоже не повлияете. Я говорю про сложившуюся проблему в общем, без переходов на личности. Так что будем делать, народ?

Зал, естественно, разделился на два мнения: перестать принимать к себе новых людей (такой позиции придерживались почти все молодые люди) или оставить всё как прежде, мол, уживёмся и с новыми обитателями (эту сторону заняли старики). Достичь компромисса при идеально равном соотношении сторон Бору было не под силу. Он заохал и, в то время как в зале шли бурные споры между двумя поколениями, тихо признался Веху:

– Не знаю, как поступить дальше. Вот бы нас кто-нибудь рассудил, вот бы произошло событие, от нас не зависящее, такое, чтобы и те и те успокоились, вздохнули и во всём обвинили судьбу-злодейку, но не друг друга! Я сам не хочу прогонять пришельцев, понимаю – тяжело им, не погостить ведь сюда приехали, а спрятаться от беды, укрыться от неё. Ты можешь идти, Вех. Эта распря между нами продлится до самой ночи, а после ночи перебросится и на день. Не тебе в ней участвовать. Отдыхай. Отправляйся к своей девушке, ей, пусть и спящей беспокойным сном, нужен ты.

– Ещё кое-что, господин Бор, – продлил беседу парень. – Отчего вы называете Кларенса дуралеем?

– Я утрирую, называя его так. Он помладше меня и очень умён. Но понимаешь, Вех, его философия… слишком запутанна и сложна. Мы, деревенские жители, не глупые, но привыкшие более к физическому труду, нежели к философскому, хотя и сами посочинять любим. Кларенс же, от столичной суеты или по собственной природе, любую информацию воспринимает как источник вдохновения для своих научных систем. Я общался с ним и чуть с ума не сошёл. Ему говоришь одно – он тебе в ответ бросает в десять раз больше, что-то разъясняет, вечно приводит какие-то доказательства, бубнит про ваш государственный переворот, теории заговора выстраивает. Мутный человек. Неужели тебя так зацепил тот факт, что я обозвал неизвестного тебе человека? Должно быть, ты очень добр, Вех. И ничего, что я с тобой перешёл на «ты»?

– Ничего, вы старше меня, я вам во внуки гожусь. А что насчёт дуралея – да, не люблю, знаете ли, когда кого-то обижают.

– Кларенс не обидится, хе-хе. На еженедельные собрания он не ходит, подселился к одинокой тётушке Мирле, наверняка ей докучает, несмотря на то что никаких жалоб на него от тётушки Мирлы я не слыхал.

– Где располагается её дом?

– Хочешь навестить Кларенса? – спросил в ответ Бор и рассмеялся: – Самоубийца! Выходишь из клуба, огибаешь его и по тропинке на север до последних домов, до границы поселения. С правой стороны будут три домика. Средний, бревенчатый жёлтый дом – и есть жилище Мирлы. Предупреждаю: она могла лечь спать, зимой всегда так рано ложится, а просыпается за пять часов до рассвета.

– Спасибо.

Господин Бор нарочито громко прохрипел на весь зал и, повысив голос, возгласил: