В объятьях зверя (СИ)

— Да! Правда, я тогда была чуть младше тебя и ситуация была немного другая: я до ужаса боялась врачей. Увидев белый халат, тряслась, как при морозе в минус тридцать. Что уж говорить о прививках или о походах к стоматологу… Это было для меня сродни фильму ужасов. Не знаю, сколько бы это продолжалась, если бы, не придя домой после какой-то очередной прививки в слезах, под подушкой я не обнаружила набор фломастеров. Я спрашивала у родителей, откуда они, и папа сказал, что с утра к нам заходил волшебный кролик, который просил передать этот небольшой подарок мне за храбрость. С тех пор такие подарки под подушкой появлялись всякий раз, когда я без слез терпела поход к врачу. И в конечном итоге каждые выходные я спрашивала у родителей: «А мы сегодня пойдем в больницу?»

Деймон улыбнулся.

— Страшно представить, на какие еще уловки шли наши родители.

— Это точно.

На какое-то время в гостиной воцарилась тишина, в которой слышалось лишь потрескивание камина.

— У тебя была замечательная мать, Деймон, — наконец негромко произнесла Елена.

Сальваторе едва заметно кивнул.

— Только сейчас я понял, почему сегодня мне так захотелось достать старые альбомы и пересмотреть фотографии, — хрипло проговорил он. — Мне ее не хватает.

Елена плотно сжала губы, изо всех сил стараясь успокоить ритм бешено стучавшего сердца, но едва ли она могла это сделать. В последней фразе Деймона, которая напоминала рык раненого животного, слилось воедино, наверное, все, что он чувствовал в эти дни. Опустошенность. Бессилие. Отчаяние.

— Наша последняя общая фотография была сделана в декабре позапрошлого года, — сказал Деймон, показав Елене снимок.

Фотография ей была знакома: она помнила, что это был день рождения Изабеллы, на который они со Стефаном тоже были приглашены.

— Почти полтора года назад… — задумчиво пробормотал он. — С того дня мы встретились от силы раза четыре.

— Деймон… — пересохшими губами прошептала Елена, но поняла, что вряд ли сможет что-то сказать: к горлу подкатил предательский ком.

— Знаешь, — сказал Сальваторе, — в последнее время я почему-то очень часто думал о том, что, как только закончится вся эта история со Стефаном, я позвоню… Просто поговорю. И смогу подобрать такие слова, чтобы все объяснить. Почему-то верить в то, что все встанет на свои места, тогда было очень легко. Я почему-то был уверен в том, что мне удастся обхитрить время…

— Не вини себя, — попросила Елена. — Никто не в силах предугадать, когда…

Закончить фразу она так и не смогла. Не хватило решимости и сил произнести самые страшные слова.

— Я знаю, — выдохнул Деймон. — Грейсон сказал, что все произошло буквально за несколько минут: острый инфаркт миокарда. Я не успел бы приехать. И я верю ему, потому что…

Он запнулся, сжав зубы.

— Я видел, как это бывает.

В этот момент голос Деймона сорвался, и Елене показалось, что ее сердце словно бы разорвали на две части.

— Но все это слова, не более. На деле…

Деймон на мгновение замолчал, пытаясь подобрать слова, и мотнул головой, потерев усталые глаза.

— Так не должно было быть.

— Деймон, — позвала Елена и невесомо коснулась его плеча.

По коже побежали мурашки, и Деймон повернулся к ней.

— Мне сложно представить что-то страшнее, чем-то, что произошло четыре дня назад. Но… Сейчас у тебя по-прежнему есть шанс все исправить.

Елена долго не могла найти в себе смелость заговорить об этом с Деймоном, но сейчас внутренний барьер рухнул окончательно. Она видела по его глазам: он сам к этому готов.

— Вы с Грейсоном…

Елена облизнула губы.

— Вы не должны потерять друг друга.

— Я, правда, не знаю, возможно ли сейчас что-то исправить в наших отношениях, — Деймон пожал плечами. — Но…

— Вы должны.

Деймон знал Елену давно и очень хорошо и видел разные ее эмоции. Но, кажется, в этот вечер он впервые услышал, насколько твердо может звучать ее голос, насколько быстро он может лишать всякой способности противоречить.

— Мы должны… — задумчиво повторил он, то ли утверждая, то размышляя, то ли задавая вопрос.

Они молчали с полминуты, думая каждый о своем, наблюдая за языками пламени, движения которых напоминали неспешный танец, но даже не касаясь друг друга, не глядя друг другу в глаза, они чувствовали присутствие друг друга — настолько сильно, что казалось, что между ними не оставалось ни одного миллиметра. Они словно бы становились частью друг друга, доверяя друг другу свою боль, свои надежды, свои мечты.

— Елена…

Елена вздрогнула и повернулась к Деймону, и в этот момент их взгляды встретились.

— Спасибо тебе.

Елена смотрела в его глаза и чувствовала, что не может даже пошевелиться.

— За что? — робко спросила она.

— За то, что ты не оставила меня.

В этот момент, слыша, как в ушах отдается звук собственного сердцебиения и шумит кровь, едва дыша, чуть ли не насильно проталкивая воздух в легкие, дрожащей ладонью она коснулась щеки Деймона. Он, не моргая, накрыл ее руку своей, но не отстранился: казалось, он наоборот, хотел продлить эту секунду.

— Ты нужна мне, Елена. Ты очень мне нужна, — словно молитву, шептал он.