В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939–1945

По краям тротуара, куда падает приглушенный синий свет от постоянно открывающихся в обе стороны дверей, наблюдается скопище подростков в полуоткрытых тренчах и с болтающимися на шее галстуках, с прыщавыми лицами, мощными челками и бакенбардами. У некоторых из них волосы зализаны назад. Неподвижно застыв, они наблюдают за движением, остановками встречных потоков людей и отделяющимися от толпы нашедших друг друга парочками.

Если девушка на мгновение окажется оттесненной из общего потока на мостовую, то к ней немедленно подкатывают солдаты, заявляя почти покровительственным тоном:

– Ну что, малышка, пойдем вместе наверх?

В ответ она обычно нерешительно пожимает плечами, ведь в этой части города абсолютное преимущество отдается солдатам германской армии.

На другом же берегу этого людского потока ближе к дверям, концентрируя на своих плечах скупые лучи синего света, стоят уже ждущие девушки. Подошедших к ним поближе встречает их тёмный как ночь взгляд грубо размалеванных хищных глаз. Когда поток прерывается, обе эти группы оказываются стоящими лицом к лицу и стараются делать вид, что они не замечают друг друга.

Самые же удачные встречи почти всегда происходят в глубокой темноте. Безошибочным чутьем все более или менее подвыпившие, почти разучившиеся говорить солдаты находят то, что ищут, – не профессионалок, а совсем молоденьких, прилетевших сюда на огонек со всего города модисток и портних. Причем последние утверждают, что вынуждены заниматься этим потому, что у них нет работы.

– Это не моя профессия, – бормочут они. – Я занимаюсь этим, чтобы не умереть с голоду.

Бесчисленное множество маленьких кафе, расположенных одно возле другого. Двери в них почти всегда находятся в движении, и кажется, что они начинают даже расширяться. В кафе, уворачиваясь от затемняющих портьер, заходят группы солдат, а пропустив стаканчик, толкают вновь крутящиеся двери, чтобы выйти.

– Дружище, а здесь ничего не изменилось, – уже на улице удивляются они.

«Он» сам при выходе на улицу испытал нечто подобное и в одиночестве вернулся назад к стойке буфета. Ведь там по сравнению с шумом улицы относительно тихо. Своеобразная пустыня со сверкающими незанятыми столиками, многократно отражающимися в зеркальных стенах.

Сзади подошел какой-то человек, раскачивая бедрами и смешно выбрасывая вперед руки. Судя по его манерам, можно предположить, что это настоящий ловелас.

Вдоль стойки бара с деланой небрежностью расположились подростки, имеющие облик сутенеров. Все они, стараясь не менять положения, украдкой следили за всем происходящим. Тогда «он» подошел к стойке и хриплым голосом, нарочито на плохом французском, сделал заказ и немедленно расплатился, хотя никто его об этом не просил.

Его обслужил сам владелец винного погребка в кожаном фартуке, рубашке с длинными рукавами и бычьим затылком. Причем выражение его лица постоянно менялось. Стараясь никуда конкретно не смотреть, хозяин везде натыкался на свое отражение в зеркалах, откуда глядело измученное лицо с изборожденным морщинами лбом, потным носом и ввалившимся маленьким ртом. Хорошо осознавая, что делает и что это может быть опасным, он тем не менее всем своим видом показывал неприятие гостя, стараясь его не замечать и совершая в то же время как бы извиняющиеся движения.

В заведение ввалился какой-то солдат с красным, пылающим лицом и застыл при входе, стараясь разглядеть посетителей. Тогда «он», убрав локоть со стойки, заговорил с ним:

– Иди сюда. Выпей со мной кружку пива.

Солдат вытаращил глаза, криво усмехнулся, но остался стоять при входе, застыв как изваяние. Этот вояка был уже настолько пьян, что почти не соображал и не мог адекватно оценивать происходящее. До него приглашение выпить пива просто не дошло. Так ничего и не поняв, этот уже хорошо подгулявший и раскрасневшийся тиролец внезапно развернулся и исчез во мраке ночи.

Лицо хозяина заведения заметно вытянулось, и атмосфера в кабачке стала напряженной. Замерли даже два матроса, которые, что-то напевая себе под нос, в уголке зажимали какую-то девчонку.

В кафе ему явно не везло. Пройдясь по залу, «он» попытался заговорить с молоденьким солдатом, уверяя его, что сам солдат, и предлагая даже показать ему свою солдатскую книжку. Однако юный старший стрелок оказался не в настроении и мрачно изрек:

– Здесь доступны буквально все женщины. Причем любого возраста. Я видел, как на улице прогуливалась одна шикарно разодетая девица. На вид совсем неприступная. И тут к ней подошел проходивший мимо начальник финансовой части, просто кивнул ей, и она пошла с ним. Нет, немецкие женщины совсем другие. Они гораздо скромнее и чище. Но здесь все по-другому, и надо это признать.