В ожидании счастливой встречи

— Потерпите маленько.

Скорей берется за лопату, нарезает из снега кирпичи. Чен — младший сын Варяга — хватает зубами лопату, Варяг показывает ему белый клык (а ведь сам когда-то таким был), Чен выпускает черенок. Сергей складывает из кирпичей три стенки повыше метра. Подоспела самая работа — долбить лунку.

Пешня у Сергея звонкая, ледяшки в лунке, словно рубленое стекло в мешке, — звенят. Сергей работает то пешней, то «ложкой» — выгребает из лунки лед. Лунка уже по пояс Сергею, не лунка — колодец, только что круглый и сруба нет. Лед метра полтора толщиной, чем ближе к воде, тем становится темнее лед, тем глуше отзывается на пешню. Зато у Сергея сердце звонче стучит… «Теперь учительница все под ручку с военруком». Сергей ненавидит военрука. «Попадет мне этот Герман в темном переулке — стравлю его собаками».

Под стук пешни колотится в голове. И удары сильнее. «Что же это я раньше не родился?» — вздыхает Сергей. И лупит пешней по лунке.

Так за ревностью, сомнениями и добрался Сергей почти до воды: лунка мокреть начала, теперь и рыба пойдет. Бормаш есть — никуда не денется. Бормаш — это озерная козявка, похожая на мелкую креветку. Сергей бормаша надобывал еще по осени. Около Баргузина дна бормашиных озера, и оба называются Бормашиными, только в одном бормаш сзелена, в другом — цвета кедрового ореха с латунным отливом. Тот, кто знает, скажет, что на бормаша с латунным отливом лучше рыба берет в ясную солнечную погоду, а на зеленого — когда морошно на Байкале.

Бормаша добыть — искусство своего рода. Надо инструмент иметь и знать, когда он поднимается со дна озера. В тот момент и бери. Не взял — остался без рыбалки на подледном лове. Бормаша взять труднее, чем рыбу. Вот и запасают его впрок. И хранят в ящиках, в подполье, при постоянной температуре. Ловят бормашницей — корытом.

Бормашницу делают так: чурку из кедра раскалывают пополам. И из одной половинки выдалбливают корыто. В него встраивают ворот с прибитыми из конского волоса щетками. К этому вороту приделывают для вращения рукоятку с коленом — примерно на метр. Бормаша добывают осенью, когда озера покроются льдом. Вот тогда и долбят прорубь по величине корыта — бормашницы. Опускают бормашницу в прорубь и заводят под лед так, чтобы щетки прилегали с внутренней стороны льда.

Вода прижимает корыто ко льду. Коловоротом крутишь ворот, щетки вращаются и сгребают со льда в корыто бормаша. Он по лотку — в отверстие и в мешок. Мешок достают из проруби, пересыпают бормаша в ящик, ящик укутывают в шубу. Везут домой, ставят бормаша в подвал. Кормильца бормаша берегут.

Лунка на Байкале тоже не простое дело. Приходится работать с двойной перекидкой: из лунки выбрасывать лед на бровку, а потом выносить его мешком и высыпать на лед. На солнце льдинки вспыхивают и переливаются. В каждой отражается солнечный луч. Зимний день обманчив и короток, надо спешить. Сергей долбит лоток для подъема рыбы, шлифует его «ложкой», приглаживает рукавицей, чтобы не цепляла леска и рыба хорошо скользила по лотку. Горло лунки Сергей строчит пешней. Выбивает черенком ее дно. Закипела, забурлила вода, подняла ледяное крошево.

— Ну, вот, соберем сало, — берется Сергей за «ложку», — и начнем уху дергать. — Собаки на голос Сергея поднимают носы, уши мелко вздрагивают. — Замерзли? А кто говорил, не ешьте снег?! Ну ладно… Я тоже мать не слушал, да живой.

Сергей словил лед, отложил «ложку», добавил в «Камчатку» снежных кирпичей, обузил четвертую стенку настолько, чтобы хватило мешка закрыть вход. Запустил в «Камчатку» собак, втащил нарты, пропихнул поперек лунки, опустил мешок, и сразу стало теплее, собаки носы в хвосты — дремать.

Достав из снега бормашницу, Сергей заносит ее в «Камчатку» и отсыпает бормаша в лунку. Радугой светится и переливается живая приманка, а бормашницу снова укутывает в шубу — и под стенку к боку Варяга, пусть греют друг друга. И снова достает бормашницу когда надо, вытряхивает бормаша, а Сергей над водой и смотрит, как в лунке он оживает и начинает грести лапками и бежать по воде на глубину. Что-то есть в этой букашке, иначе бы омуль не взял, кроме как на него или на приманку под бормаша — омуля не возьмешь. Хариус, сиг — тот и кобылку хватает, и на червя берет, а вот омулю подай бормаша.

Сергей заглянул в лунку: дымком на глубине втягивается бормаш в горловину, уходит под лед. Но рыб еще не видно. Сергей раскладывает на нарте удочки и следит за лункой. Сверкнуло в воде серебро и погасло. Пусть. Сергей к мотылю (короткое удилище) на поводок из китового уса цепляет бормаша из гаруса. Приманку не отличишь от живого, но для этого нужны разноцветные гарусные нитки. А поводок хорош из китового уса, ус в воде неприметный. Лучше уса поводка еще никто не придумал. За один китовый волос Сергей давал мешок омуля. Кто смыслит в рыбалке — это недорого.