В ожидании счастливой встречи

Налиму на глаз сейчас хоть портянку навесь, хватит. У Сергея и крючок соответствующий есть, чуть поменьше серпа. Он берет другую удочку, леску волосяную с карандаш толщиной. На крючок кусок красной тряпки, с мая приберегал. Опускает Сергей приманку прямо налиму на нос, и тот раскрывает «коробочку» пошире колхозного ларя и заглатывает крючок. Сергей надевает рукавицы — придется повозиться, наматывает леску на руку, подсекает и тянет к себе. Рыбина, извиваясь, загребает воду. Смотри, чтобы самого не сволокла в прорубь. Сергей упирается в край лунки и подводит налима головой в лоток. Рыба вымоталась — некуда ей деться, да и Сергей изрядно устал, но еще хватает силенок — выволок по лотку в «Камчатку» налима.

Ветром с Баргузина наносит заводской гудок. Сергею в третью смену, но пока доберешься. Он выбирает помягче рыбин, дает собакам. Остальные сбрасывает в мешок. Рыба стучит поленьями. Набил один мешок, налима поглубже сунул, но хвост на локоть торчит. Остальную рыбу в корзину, туда же поставил бормашницу, укутал хорошо. Поклажу прикрутил веревкой к нартам. Собаки рвутся домой. Сергей выкатил из «Камчатки» нарты, пристегнул упряжку.

— Але-е… — Сноп резучего ветра хлестнул в лицо.

Упряжка огибает остров и через пролив несется на материк. Сергей бросает взгляд на остров: черным медведем лежит он на синем байкальском льду, а впереди мелькают и дрожат редкие огни Баргузина. Сергей прячет лицо в воротник фуфайки. Он знает, что Варяг не пройдет мимо дома, только бы по дороге не встретилась другая упряжка — будет драка.

Как всегда, Ульяна у ворот ждет добытчика. Она еще из окна увидела, как черным мячиком выкатилась на изголовье острова упряжка. И по тому, как этот мячик накатывается на берег, она знает, что едет сын. Упряжка влетает во двор, Сергей придерживает нарты, пальцы у него не гнутся.

— Да беги ты в дом, Сережа, — настаивает Ульяна, — я распрягу.

Сергей ледяным панцирем стучит по крыльцу, ноги у него разъезжаются, он едва переступает порог. Рукавицы, фуфайку — долой. Ульяна на доске несет снег оттирать руки, ноги, потом — к печке. Вот когда отходят пальцы — пытка. Бывает и лужа под рыбаком…

День летний что год, — столько можно сделать. Кузьма и огород прирезал, не поленился на заводской полуторке из Максимовки привезти навоза, хоть по пригоршне в лунку подбрасывал, когда сажал картошку. Оттого осенью и кулей, как грачей, на полосе наставил. Двух свинок в зиму запустили. Маруся настояла. Хорошая хозяйка получилась из младшей дочери. Только уж бедовая.

— И в кого такая, я вроде смирный, — удивлялся Кузьма.

— В меня, в кого еще, — посмеивалась Ульяна.

И все бы хорошо — от женихов отбою не было.

— Ну какая она невеста, дите еще… — отказывала Ульяна.

Покорил Ульяну да Кузьму Валдай — дальний родственник Алтая. Он был годов на десять старше Маруси. Как-то приехал на завод, сказался — в командировку, а оказалось, приглядывается, как Кузьма сани гнет. Душевным человеком оказался Валдай: понравился Кузьме. Мастеровой, старательный.

— Ты, Валдай, не со мной договаривайся, я, как Маруся, ты с Ульяной давай…

Валдай после работы — в магазин, а из магазина — к Агаповым.

— Ну это ты зря, Валдай Бадмаевич, деньги-то не сор… — встретила Валдая Ульяна. — Проходи, раздевайся, чай будем пить.

— Я по делу, Ульяна Харитоновна…

— А без дела, так уж и нельзя? Повечерять, разговоры поговорить. Живем, торопимся — не успеешь обопнуться — край уже. Я вот тоже, присесть некогда. Погода-то у вас нонче как? Родила картошку?..

Ульяна поставила на стол ведерный пузатый самовар. Самовар пофыркал и запел.

— Еще кого-то бог даст, — уставляя стол закусками, обрадовалась Ульяна, — может, Александр прибежит…

Валдай отдулся, утер лоб платком, словно он не чаю со сливками выпил, а воз сена на себе привез.

— Так я, Ульяна Харитоновна, пришел просить в жены вашу Марусю… — Валдай приостановился, подбирая на этот случай слова поокатистее.

— Ветер у нее еще в голове, — как бы выручая Валдая, подсказывала Ульяна, — бесшабашность. Ну и что, что хозяйка. В ее годы мне тоже хотелось быть самостоятельной. — Хотя об этом не сказал Валдай, Ульяна как бы предрешала судьбу дочери. — Ведь и ты, Валдай Бадмаевич, понимаешь, любопытство к замужеству скоро проходит, а тебе жену надо серьезную — под стать, а тут одно баловство…

Валдай не знал, что и сказать, что ответить Ульяне.

— Худо мне без нее. Топором ли махаю, хлеб ли ем, она все одно тут рядом, и никуда мне не деться, Ульяна Харитоновна!

— Не знаю, — не поднимая глаза на Валдая, сказала Ульяна, — отца надо спрашивать. А вот и он, легок на помине… У нас, Кузя, гость!..

— Рад хорошему человеку, — поздоровался за руку с Валдаем Кузьма, как будто они и не видались сегодня.

Валдай и Кузьме выложил свое намерение, только еще с большим жаром. Ульяна только напомнила о возрасте Маруси.

— Ну и что же, что постарше, — любить будет крепче жену.

Маруся выросла красавицей, на загляденье всей округе. Валдая тоже из десятка не выбросишь, лихой наездник и песни петь под стать Марусе — голосистый.