В ожидании счастливой встречи

— Да придем, мать, все трое и придем. Внука-то оставь, мы за ним, как за щитом, — к деду…

Бабка понаказывала о чем-то Андрону и улицей припустилась домой.

Кузьма отказался идти к Мурашевым.

— Вы сходите сами.

— Боишься, папаня, сват ноги переломает?

— Проку-то с моих ног, на растопку разве… Снимай-ка китель, не на парад идешь, надень-ка вот эту рубашку с пояском. — Кузьма и поясок с кисточками подает Сергею. И к Фросе: — Ну что ты как монашка в черном, безрадостная жизнь…

— А какое, папань? — И Фрося Кузьму папаней зовет.

— Повеселее что-нибудь, хоть то, голубое, — показывает Кузьма на спинку стула.

Пока Фрося переодевается за печкой, Кузьма внуку тоже дает инструктаж, но так, что никто их не слышит. Кузьма провожает детей своих до ворот и остается, подпирает прясло.

— Бить станет — крикнешь! — уже в спину Сергею кричит Кузьма.

Теща встретила Сергея на крыльце своего дома и притворно заругалась на Фросю. Фрося подтолкнула Сергея:

— Тятя дома!..

Переступили порог, теща еще громче выговаривать, пропихнула за печь внука и сама обратно в двери. Тесть не вышел. Сергей прошел, сел на лавку. Фрося примостилась с краешку, попереглядывались. Сергей поставил сумку на стол.

— Тебя как зовут-то? — послышалось за печкой.

— Андрон.

— Ишь чо, Андрон, говоришь? — теплеет голосом дед. — В кого же это ты такой шустрый?..

— В деда Андрона!

— Хе! Кто тебе про это сказывал?

— Папаня.

— Может, в деда Кузьму?

— В тебя, не видишь разве? Вот и сапоги…

Притихли дед с внуком, затаил дыхание и Сергей.

— Посмотреть цыплят хошь? — покашливая, спросил дед Андрон. — Гороху нарвем…

— Хочу, дедушка.

— Ну, пошли тогдысь… А вы что тут притаились?!

— Тятя, — бросилась к отцу Фрося.

— Буде, буде… — обнял отец дочку. — Большая уж… Ну, а ты что сидишь?.. — воззрился дед Андрон на Сергея.

Сергей встал:

— Простите, отец…

Старик долго и испытующе посмотрел на зятя.

— Господь простит… Шел бы хоть коня запряг, Кузьма-то Федорович дома?

Андрон отстранил легонько дочь, взял за руку внука и вышел за дверь.

Фрося на шею Сергею — простил…

В огороде бабка Степанида было заикнулась Андрону о свадьбе.

— На смех индюкам? — отрезал Андрон. — Встретины — другое дело. Раз с повинной, куда ни шло, справим. Хоть и не ко времени разгуливать — сенокос.

Дед Андрон Мурашев не пил и не курил, но угостить мог. Сколько вместила изба, столько и приняли народу. И Валдай с Марусей были. Не было только со стороны Сергея Ульяны и Александра. Ульяна не могла приехать: невестка уехала на курорт в Ессентуки, и Ульяна одна управлялась по дому — как-никак на руках было уже трое внуков, да Федор маленький.

Отгуляли хорошо. И угощенье было — черемша, прошлогодние грузди, капуста, рыба, пельмени. По этому случаю и кабана кололи. Все было — пели и плясали.

— Что же это получается, Андрон, свадьба?! — любопытствовали мужики.

— Умный не спросит, дурак не поймет, — отвечал хозяин дома и подносил стаканчик, — пей-ка да вали-ка, паря, внакруг — обчисти голенища…

В гулянке не принято обижаться на язык. На то и гулянка: не только ноги почесать, и язык тоже. Все свои, и Кузьма Агапов прижился — свыклись. Кого ни спроси, тот и обязан Кузьме. В какой двор ни тыкни, то телегу, то сани, то печку чинил Кузьма, то забор поднял, карнизы, ставни подновил. Деревня на деревню стала походить. Кузьма за все время и уезжал на одну неделю из деревни. Съездил в Баргузин и обратно приехал: «Тут веселее», — сказал он дочери. А Мария от радости не знает, куда посадить отца.

— Ты бы только, папаня, не ходил по людям — отдохнул!..

— Разве усидишь. Отдохнем, время придет. Нам ли ее, дочь, работы, бояться — пусть она нас боится.

Повидались Сергей с Фросей с родственниками, наговорились, стали собираться в дорогу. И вот уж чего никак Сергей не ждал, не гадал, дед Андрон в пузырь полез.

— Уважили бы старика, пусть бы мальчонка пожил…

— Да в школу ему, тятя…

Но дед Андрон не хочет ничего понимать.

— Без молока, без яичка в городе, на чем будет кровь настаиваться? С чего она возьмется, с этой, как ее, газированной воды?..

Вмешалась Мария, уговорила старика. А Кузьма только и сказал на прощанье сыну:

— Зря не привез Федора. Если что, приезжайте, угол всегда есть.

Первая колонна механизаторов с Ангары на север, на Лену-реку, готовилась основательно. Путь предстоял, и не малый, — нехожеными лазами, пролазами, тайгой. За всем доглядывал Баталов сам.

Второй день приставал к Баталову только что поступивший паренек — его имени еще не знал Сергей. Да тут к Сергею Фрося пришла с мешком пельменей в дорогу. Паренек все ходил за Баталовым и клянчил.

— Никандр Иванович, поеду, а? Ну, Никандр Иванович, поеду? — канючил он.

«Вроде моего Андрона», — сравнил Сергей.

Баталов щурился, как бы стараясь получше разглядеть паренька, супил брови: уж больно неказист, щуплый, одно ухо у шапки торчит вбок, замасленная стеганка, ноги даже в валенках птичьи.

— Нянчить тебя дорогой? Не хватало!

По-своему прав Баталов: рейс дальний, от Иркутска по древнему Заярскому тракту до порта Осетрово, а там самим пробивать зимник по ленскому льду, а где и таежными падями пробираться.