В ожидании счастливой встречи

Письмо пришло в начале воины. Ульяна пометалась, а куда кинешься, куда поедешь? Кузьма на фронте, ребята, работа, ни денег, ни отпуска. Ульяна настоятельно просила отца приехать к ним: будет ухожен, и внуки тут. Но видно, не смог один добраться, стар. Ульяна и теперь терзалась, что не съездила за тятей, не привезла к себе отца. Ульяна чувствовала себя виноватой и молилась за отца, чтобы на том свете им встретиться, ведь близкие, родные. Люди жалуются на жизнь, а ведь смерть — что это такое и что за ней? И смерть Ульяне не показалась чем-то страшным.

Александр вернулся только вечером, нагруженный подарками для племянников. Ульяна все уложила в чемодан. Кузьма стал непривычно суетлив и тревожен.

— Да не улетит без нас самолет…

— Как же, ждать станет. Ты проверь, Александр, билеты — на какой час вылет, это вам авиация…

В порту Кузьму многое удивило.

— Ты гляди, Ульяна, что творится на белом свете. Думали ли мы когда на такой птице взлететь? Только вот выстойки много. Тут стой, там стой…

Кузьме не поглянулся и народ, что там при деле. На вид милая женщина, при форме — птичка на рукаве, а вот слова не скажет, не объяснит, все на крик обрывает — не его, Кузьму, так другого, но все равно болью в душе отзывается. И милиционер повытряхнул вещмешок, чего искать? Сказал, нехорошим стал: «Хромай, отец, отседова — разговоры…» Это обидно Кузьме.

И когда с автобуса вышли к трапу — сколько времени стояли, тоже девушка характер показывала: «Станьте в затылок», а сама на лестнице, как на трибуне. Люди из автобуса потные, а тут сифонит, хоть и лето, а от моря и захворать недолго. Конечно, и его, Кузьмы, вина есть — расшеперился в дверях, как корова на льду, — заткнул собой проход, но ведь можно бы и повежливее. Ульяна вступилась.

— Не видите, что ли, — человек без ноги, с фронта.

Расступились.

В полете настроение у Кузьмы наладилось. Сидеть удобно, на кнопку нажал — поехала спинка. И кормежку принесли.

— Как в ресторане: и салфетка, и нож, — шепнул Кузьма Ульяне. — Кого только резать, сыр?

— А ты в ресторане-то когда был, почем знаешь, как там? — приглушила голос Ульяна.

— Если говорю, значит, так оно и есть.

Ульяна поперхнулась от слов Кузьмы. Раньше такой категоричности за мужем она не замечала. Кузьма, Кузьма, тело, видать, раньше души стареет. Душой он еще крепок — как показалось Ульяне. И вдруг ей пришло в голову: у Кузьмы бессмертная душа. А как же? Разве смертная, выдержав все смертные муки, осталась бы такой доброй к людям? Из последних сил поднимал разруху, сколько он обходил деревень, дворов: и печки ложил, и утварь робил, и ни с кого никогда денег не брал; он и дочь свою, которая притулилась к нему одиноким сердцем, не оставил ни в беде, ни в горечи. Нет, что там ни говори, у Кузьмы бессмертная душа.

— Слушай, Александр, — потеребил Кузьма задремавшего рядом сына. — Стоим мы или летим?

Александр вытянул к круглому, как у парохода, окну шею и стал смотреть в неподвижное темно-синее пространство.

— Вот и я говорю, как будто стоим, а мать не верит… Вроде, говорит, овечки пасутся.

— Похожи облака, правильно маманя говорит, — отпрянул Александр от окна. — Спросонок так будто и вправду стоим.

— Не тряхнет, — подала голос и Ульяна. — А я попервости боялась, а оно маленько подрыгало поначалу, а теперь как в избе сидишь. И верно, что замер, поглядеть бы снизу на нас. Может, мимо Сережи летим?..

— Ну, вот и ремни пристегнуть.

— Я так и не отстегивала.

Самолет, подпрыгивая, шел на посадку, вернее, уже приземлился. И, вздрагивая всем большим телом, бежал по земле.

Бескровное, белое как бумага лицо Кузьмы заострилось, и глаза притухли, еще глубже ушли в глазницы.

Но вот между кресел не осталось людей, и Кузьма встрепенулся.

— Дай-ка, мать, вороные мои.

Ульяна подала костыль, палку, Кузьма прицелился и бодро зашагал мягким, как лесной мох, ковром.

Сергей встретил своих на «рафике». И Фрося, и Федор, и Уля приехали деда с бабушкой встречать, а тут еще и дядя Александр. Кузьма было запетушился, но Сергей подхватил его на руки и, как большую куклу, внес в автобус.

— Федор, садись рядом с дедом, с маманей — Уля и я, Фрося — с Александром. Поехали, Иван!

Федор то к деду прижмется, то на бабушку с сестричкой оглянется. До чего же глаза у двух Ульян одинаковы. Да и сами лицом схожи. Как будто взяли и сестричку состарили нарочно. Только у бабушки глаза отцвели, а у Ули как незабудки, что растут у озер и на скалах.

— Вырос ладный мужик, — ощупал Кузьма внука.

— Молодцы, что приехали, давно бы надо, — по-детски радовался Сергей.

— Давно — недавно, а в самый раз прикатили. Подмогнем вам тут и стройку пустить, а, мать? — крутил головой Кузьма. — Вот какая сила наперла…

— Сила так сила.