В ожидании счастливой встречи

Как жить? Его и на реку тянуло, он завидовал Александру, а с другой стороны — работать надо было, помогать отцу. Главное, отец дело свое передавал ему, мастерству учил, надежду имел, что будет из него мастер-краснодеревщик. Тут Сергей никак не мог подвести отца. Да и не только отца — и своего деда Федора, и прадеда Аверьяна, и погибшего брата отца — Аверьяна, о которых так много слыхал он от Кузьмы. И они как живые русские богатыри стояли у него перед глазами в холщовых длинных рубахах, и тесали, и пилили, и сверлили, и были мастера, не превзойденные во всей округе.

Сергей не только видел деда своего, прадеда, дядю, он и характер и волю их чувствовал, и чувствовал, как и в нем вскипает гордость за них. Нет, он не мог вот так взять и уйти совсем на пароход. Пусть уж Александр идет в капитаны. Сергей и к дереву прикипел душой, понимал дерево, чувствовал его душу и красоту. Это он так идет, только повидать брата, прокатиться на пароходе…

Еще издали он увидел, как швартуется «Баргузин»: сноп пара раздувал ветер, голоса «Баргузину» не хватает, и он срывается на писк.

Сергей подбегает к пароходу в тот момент, когда на пирс ухает трап. Он пропускает команду — замыкает строй Александр. Вытянулся, в форменке, не узнать. Александр тянет к Сергею руку и спрашивает:

— Маманя как? Как ребятишки, отец…

Сергей по руке чувствует: крепчает брат.

— Не болеют.

— Капитану я уже про тебя сказывал, — тянет за рукав Сергея Александр, — пошли на судно…

«Баргузин» похож на рыбину, а вот на какую — сразу и не скажешь. Скорее на окуня, когда тот плашмя лежит на воде. Александр проводит Сергея тесными коридорами между поленницами и спускается в кубрик.

— Кидай сюда фуражку, — хлопает Александр по подушке и берет у брата мешок. — Спать будем на одной койке, капитан не возражает. У нас порядок такой — спрашивать, а так будь сколько надо.

Сергею чудно слушать младшего брата. Как научился разговаривать: «не возражает», как наш директор. Будто не я, а Александр старше. Может, так и полагается: при форме человек.

— Пошли поглядим машину? — Сергей крутит в руках свою капитанку. Она уже изрядно пообносилась. Сергею не терпится глянуть на мощь «Баргузина»: не шутка ведь — сто лошадиных сил машина.

— Посиди маленько.

Александр развязывает мешок. И Сергей видит, как у брата зардело лицо, уши, как маки, просвечивают на лампочку, достал шаньгу, понюхал, погладил и ушел глазами, будто его и нет тут. Сергей подумал — соскучился брат по мамане. Александр выкладывает из мешка на откинутый столик шаньги.

— Вырос ты, Сергей, — говорит так, будто только что увидел брата.

— И ты ладный стал.

— Давай померяемся?

Братья встают затылок к затылку, Александр ощупывает головы.

— Маленько не дотягиваю…

Пароход мелко вздрагивает, словно знобит его.

— Ну, вот и отходим, — спохватывается Александр и бежит вверх по трапу. Сергей тоже поднимается. Огни в домах проплывают мимо. Река блестит.

— Дядя Митя! — склонившись над люком, кричит Александр. — Можно, я брата проведу?

— Веди! — отзываются из машинного отделения. — Чего спрашиваешь? — высовывается дядя Митя. — Ты сам тут хозяин…

Сергею от этих слов приятно. Правду, должно быть, говорил папаня: Сашка человеком стал.

Братья спускаются в машинное отделение. Свистит пар, остро пахнет нагретым маслом. Сверкает надраенная медь. Ползуны снуют по скользунам, словно в догонялки играют. Глаз оторвать невозможно — завораживают.

— Сто лошадей «Комнаут фирма»! — кричит Александр Сергею на ухо. Сергей кивает — дескать, знаю дело, мощь.

Сергей смотрит, как работает машина, и удивляется: ни Александр, ни дядя Митя не смазывают ползуны, может, забыли с разговорами — и тянется к масленке. Масленка стоит между станиной. У масленки, как у журавля шея, длинное горло.

— Не надо, братуха, — останавливает его Александр, — это запасная, на случай… — Сергей присматривается: на скользуны из капельницы капает масло. Что же это, выходит, Александр вроде только смотрит за машиной, а сам не работает.

— Так, говоришь, сто лошадей?..

— Сто, все сто в упряжке…

— Силища!

Сергей посмотрел в иллюминатор. Мимо черной полосой тянулся берег. «Баргузин» старательно шлепал по воде плицами. «Вот за что его окрестили губошлепом, — догадался Сергей, — надо же как, а так судно как судно — опрятное. В машинном отделении соринки не найдешь — все блестит, как в лаборатории на заводе». В повороте было видно, как габаритными огнями мигала баржа. Огнями лег на воду и буксир. Из трубы пчелиным роем сыпались искры и гасли в деготной воде.

— Глянется? — спросил дядя Митя.

Сергей обернулся. Дядя Митя вытирал ветошью руки и улыбался. Сергей согласно кивнул.

— То-то.