В ожидании счастливой встречи

Большой порог «Баргузин» одолел за сутки. Самое узкое и опасное место на реке. И весь этот рейс Сергей был с капитаном в рубке, «правил пароходом». Фатеева что-то притягивало в этом пареньке. Про Александра Платон Тимофеевич ничего худого сказать не мог — старательный, и сообразительностью бог не обидел.

Сколько перебывало на «Баргузине» ребят, ко всем Фатеев одинаков. Правда, руля капитан никому не доверял, если кому и давал подержаться за штурвал, то только из своих рук и на тихом плесе. А вот Сергей сразу в сердце проник и вроде ничем не выделяется. Разве только не по годам самостоятельный, немногословный и как-то пристально смотрит на воду — с пониманием, что ли? Вроде видит душу реки…

После рейса Фатеев задержал руку Сергея в своей руке.

— Если не надоело, сходим еще рейс? Не поглянулось? Что молчишь?..

— Можно бы.

— А без «бы». У нас за пазухой не носят…

— Большой порог жуешь.

— Как жую? — не понял капитан и от неожиданности приподнял на голове форменку — пустил к белесым, как куделя, волосам свежего воздуха. С ним, Фатеевым, еще никто так не разговаривал. Тем более что причины на обиду нет. — Н-да… А как бы ты хотел?

Сергей вскинул глаза.

— Ускорить.

— Что ускорить? Проводку буксира?.. Каким это местом?

— Мог бы и ускорить, но еще сам путем не знаю как, а надо бы…

— И я не знаю, — вздохнул Фатеев. — Оставайся, подумаем вместе.

— Ладно, — согласился Сергей, вернулся в кубрик, положил пустой мешок под матрас — и бегом на палубу.

День занимался яркий, солнце косило из-за хребта на воду, и легкий ветерок полоскал на косе непростиранный настоявшийся за ночь туман. На пирсе, повыше на одну стоянку, по пружинистым сходням госнаровские мужики загружали баржу. Якорной цепью ходили они с берега в трюм с одинаковым интервалом как заведенные. Не теряя своей марки, несли на спинах кули, ящики. «Может, конфеты в ящиках», — подумал Сергей, но тут же оставил эту мысль — тут не до конфет. Сергей поглядел на воду: вода протаскивает мусор, старые еловые шишки, голые, как рыбьи кости, веточки, корзинки.

Сергей попристальнее вгляделся в берег: моет гальку. Вода на прибыль пошла. Он сегодня ненароком слышал, как начальник пристани просил Фатеева взять на хвост еще одну баржу — с планом у них туго дело идет. Сергей прикинул от порога вниз, мысленно пробежал перекаты, сколько-то еще прибудет, потом уровень возьмет, постоит, пока на покат пойдет, — успеет «Баргузин».

— Платон Тимофеевич, надо бы и вторую плоскодонку взять на буксир, вода пошла на прибыль.

Фатеев и себе не мог объяснить: в пароходстве и на базе просили — не взял, а тут Сергей сказал — согласился. Не подумал, как в кривуны с двумя баржами втягиваться. Ну, у порога, скажем, отцепил баржи, по одной провел, но и по фарватеру есть мешки, где еле-еле буксир выскребается. Река так вяжет петли, что, того гляди, в узел завяжется. Когда уже отошли от пирса, Фатеев упрекнул себя: «Ну, этот — мальчишка, а я-то о чем думал?..»

Чем ближе караван подходил к Большому порогу, тем заметнее смурнел Сергей. Дядя Митя заметил, поспешил на выручку.

— Ты что его запряг, Тимофеевич. Пусть бы шел к машине, к брату…

— А я его держу? — остудил старпома капитан.

Под порогом Сергей переложил руль налево и стал швартовать караван. «Молодчина, так», — отметил про себя капитан.

— Малый ход! — крикнул Сергей в рожок, но из машинного отделения переспросили.

— Малый! — подтвердил капитан. — Вот чертенок, и швартует, как старый лоцман.

— Отдать якорь! По одной проводить будем.

— Не выскрестись с двумя, — согласился капитан…

День догорал, свинцовела вода, придвинулись высвеченные хребты дальних гор и насупились к реке, словно заснеженные карнизы изб. По реке из распадка потянуло холодом. И кажется, а может, и на самом деле, зазвенел на берегу лист. И сама жизнь была звонка и накалена до предела работой.

Матросы впрягались и работали, не считаясь ни с временем, ни с личным отдыхом, — личного, можно сказать, и не было. Все было сообща, никто и не помышлял о другом.

Старшее поколение — Фатеев, дядя Митя — работали и другого, кроме работы, не знали и были счастливы. Если попристальнее приглядеться, и у дяди Мити росла смена — Александр. И вот Фатеев всей душой старался оставить после себя смену.

Судьба в те годы не баловала ребят. Рано они становились взрослыми. Брали на себя потяжелее ношу. Несли сколько могли. И от этого вырастали выносливыми и ответственными тоже.

И на этот раз все повторилось: погрузка дров, ужин. Сергей знал, что на Большой порог ночью не ходят, — с рассветом поднимут якорь. «Баргузин», притулившись к берегу, притушил огни и словно уснул. Капитан заглянул в рубку и вполголоса спросил:

— Ты тут?

— Тут, — отозвался Сергей.

— Надевай.

О пол стукнуло.

— Сапоги!

— Холодно стоять, сыро уже. — Капитан притворил за собой дверь, и Сергей услышал гулкие удаляющиеся шаги Фатеева. Сергей ощупал сапоги. «Не заругался, что я тут без спросу».