В погоне за ускользающим светом. Как грядущая смерть изменила мою жизнь

Короче, жить настоящим – тяжкое испытание. Но если смертный приговор уже вынесен, задача упрощается, втолковывал я себе.

Разве не так?

* * *

Каждое утро я с самого момента пробуждения изо всех сил старался жить настоящим. Просто радоваться каждую секунду всему, что меня окружает. Пребывая в настоящем, обращаешь меньше внимания на ход времени – на час дня, на время, оставшееся на выполнение работы, время года, остаток отпущенного мне времени. В настоящем осознаешь только сиюминутные впечатления, не задумываясь о том, что, возможно, получаешь их в последний раз. Обстоятельства и предыстория в настоящем не настолько важны. В отличие от впечатлений.

Я старался осознавать, что происходит вокруг, осознавать по-настоящему, всецело.

Но не мог.

* * *

По-видимому, в основе моего настойчивого стремления к настоящему лежало утверждение, что историю и прошлое необходимо отодвинуть на задний план. А читать меня тянуло (точнее, слушать, потому что зрение по-прежнему ухудшалось) не что-нибудь, а книги по истории. Из книги Томаса Кахилла «Как ирландцы спасли цивилизацию» я узнал, что в период распада Римской империи манускрипты увозили в монастыри далекой в то время Ирландии, где образованные монахи в буквальном смысле слова спасали историю от уничтожения.

Или они все вместе и более упорядоченно пытались сделать то же, что и я, – добиться максимально возможной осознанности?

Может, прошлое и настоящее не настолько обособлены, как мне казалось? Разве это не одно и то же, с единственной разницей – во времени?

На закате моей жизни мы с Коринной задумали в последний раз побывать где-нибудь втроем, вместе с Джиной. Отъезд был намечен на середину сентября, когда закончится курс облучения, ко мне вернутся силы и я успею закончить намеченные дела. Я, то есть мы, выбрали три города, которым я придавал большое значение: Прагу, Рим и Венецию. Прагу – как исторический и духовный центр (в средние века через город пролегал путь паломников в святую землю), Рим – как памятник истории и археологии (в этом городе буквально видны наслоения исторических периодов), а Венецию – как воплощение умирающей красоты. (В последнем случае нам предстояло своего рода триумфальное возвращение в роскошный, погружающийся под воду город: когда-то мы с Коринной побывали в нем почти нищими молодоженами, а теперь могли явиться с кредитными карточками.)

Я с юности любил книги по истории и ценил уроки, которые она преподносит всем, кто готов их услышать. Мне всегда казалось, что исполненную смысла, полезную жизнь ведет лишь тот, кто ощущает свою причастность к истории. Теперь же, на пороге смерти, я осознал: наряду со страстным, почти отчаянным стремлением познать настоящее, во мне живет еще одно, не менее острое желание – впитать историю, окунуться в нее, почувствовать ход столетий.

Предстоящая поездка воодушевила меня. Настолько, что я поставил перед собой еще одну цель: в начале ноября, т. е. по прошествии пары месяцев после завершения отпущенного мне срока, посетить очередное собрание партнеров KPMG.

Я хотел присутствовать на нем.

* * *

Я не сомневался, что сумею научиться управлять энергией, а не временем, если припомню уроки семинаров, которые проводил наш консультант. Для компании решение оказалось выгодным, так почему бы не опробовать его в домашних условиях, в моих нынешних обстоятельствах?

Мы изучали корпоративную культуру, стараясь понять, чему придают наибольшее значение наши партнеры. На собеседованиях они объяснили, что именно ценят. Разумеется, свои семьи. Увлекательную работу. Возможность заниматься чем-либо помимо нее. Общество умных, оптимистичных коллег, сплоченную команду. Роль наставника.

Затем тот же вопрос о приоритетах мы задали супругам наших сотрудников. Мы считали, что помочь развиться профессионалам можно лишь одним способом: уделяя внимание другим, важным для них жизненным сферам.

Чтобы создать в компании более доброжелательную, «человекоцентрическую» обстановку, требовалось внедрить новое мышление, а также атмосферу, в которой можно спокойно отбыть в заслуженный отпуск, не считая себя обязанным дважды в час проверять почту. Атмосферу, в которой отец может отпроситься в четверг пораньше, чтобы успеть на футбольный матч команды дочери, и не терзаться, думая, что из-за него теперь развалится вся компания. Мы изучали культуру внутрикорпоративного общения. Выясняли, насколько мы многозадачны. И насколько сосредоточены. Все мы наслушались почти одинаковых историй о том, как менеджер, не расстающийся с сотовым телефоном, входит в дом после трехдневной поездки и первым делом, к досаде всех близких, бежит проверять электронную почту! Разве в этом есть необходимость? Однако на собеседовании на вопрос о том, почему он так много и упорно работает, тот же менеджер охотно отвечал, что любит свою семью! И хочет, чтобы близкие об этом знали! (И все-таки клиенты видят его чаще, чем члены семьи.)