В погоне за ускользающим светом. Как грядущая смерть изменила мою жизнь

Прощания со знакомыми я также пытался превратить в идеальные моменты или хотя бы создать эти моменты в процессе общения. Когда я звонил кому-нибудь, печальное известие становилось для моих собеседников потрясением, и неудивительно. Но я тут же предлагал назначить встречу, поговорить о нашей дружбе, давая понять, как много эти люди значат для меня. Прощальные разговоры оказывались насыщенными и оживленными, мы оба привносили в них каждый свое и извлекали нечто важное (уверен, кое-кто сочтет, что пользу эти разговоры приносили лишь одному из нас – мне). Мы наперебой вспоминали прошлое, особенно его лучшие моменты, и постепенно понимали, что таких бесед никогда прежде не вели. И мне, и, пожалуй, большинству моих собеседников казалось, что в прощальных разговорах возникает нечто важное, ранее не существовавшее. Причиной тому – новизна и не-избитость такого расставания. Эти события я называю завершениями, но чаще всего они оказывались продолжениями и развитиями. Вместо прощания я мог бы употреблять слово «развязка», указывающее на нечто распадающееся, но эти беседы и письма зачастую скрепляли узы между мной и знакомыми из внешнего круга, сближали нас, как раньше. А может, как никогда прежде.

Так было, к примеру, с моим соседом по комнате в колледже, Дугом, ныне журналистом. В последнее время мы общались не чаще раза в год, но нам было что вспомнить, мы радовались, интересовались делами друг друга. Я послал Дугу краткое письмо:

Дуг,

ты, наверное, уже слышал, что меня подвело здоровье: у меня рак в последней стадии. Пишу, чтобы сказать тебе, как высоко я ценил нашу дружбу все эти годы, с самых студенческих времен.

Всего тебе наилучшего.

Да хранит тебя Господь.

Джин

Я собирался еще позвонить Дугу и выразить признательность за все, но сначала мне хотелось вспомнить все хорошее, что было в нашей жизни. Как летом после первого курса мы с Дугом проходили подготовку в качестве офицеров запаса, выслеживая русские подлодки по всей Атлантике на авианосце «Уосп» времен Второй мировой. Как резались в карты с теми парнями из Майами, штат Огайо. Как нас кормили четыре раза в день, как мы вкалывали на взлетно-посадочной палубе и в машинном отделении, какая там стояла жарища.

Дуг позвонил первым. Нет, он ничего не слышал, известие потрясло его, и тем не менее мы славно побеседовали. Повспоминали прошлое. Я и забыл, что опережал всю нашу группу по главным жизненным вехам: первым женился, первым стал отцом, а теперь первым из однокашников готовился к смерти. Дуг пообещал вместе с ребятами догнать меня.

Разговор уже подходил к концу, и я поблагодарил Дуга за все хорошее, чем я ему обязан. И он ответил тем же. Ни один из нас не всплакнул – ни я, ни он.

– Вот такие дела, – сказал я.

Мы обошлись без фейерверков. Без изумительного шоколадного торта и вида на Большой Каньон. И тем не менее мы пережили самый настоящий идеальный момент.

Дуг попрощался словами «до свидания». Не «удачи», не «мужайся». Никаких банальностей и отрицаний. Просто «до свидания». Я оценил.

* * *

Поскольку я стараюсь не упускать из виду мелочи и любое дело выполнять тщательно, мне приходилось напоминать себе: если потратить слишком много времени на знакомых из внешнего круга, на близких из внутренних кругов времени может не хватить. Мне пришло в голову, что в прежней жизни я, пожалуй, уделял внешнему кругу общения слишком много внимания. Работа постоянно требовала встреч с определенными людьми – милыми, замечательными, и тем не менее не близкими. Стоило ли завтракать с ними четыре раза в месяц? Хватило бы и двух раз. Если бы меня осенило нарисовать свои круги общения пораньше, когда впереди у меня была вся жизнь, я разобрался бы, кто важен для меня и насколько, а затем научился правильно распределять время (или силы). Тогда, может быть, за последние десять лет я пообедал бы с женой в выходные не два раза, а гораздо больше. Как мне хватило духу настаивать на пересмотре принципов культуры нашей компании, побуждать партнеров и сотрудников вести более гармоничную жизнь, если я сам давно лишился гармонии?

Оказывается, тысяча человек во внешнем круге общения отнюдь не повод для гордости. Наоборот, тревожный сигнал. Не поймите меня превратно: иметь внешний, пятый круг общения – это замечательно. Эту дальнюю орбиту занимают достойные люди, каждый из них для кого-то занимает место в первом кругу. Но не они должны были первыми претендовать на мое время и силы.

Пятым кругом я занимался почти три недели, а потом решил, что этого хватит.

Ради простоты я отказался от прощания как с этим кругом, так и с несколькими последующими, и перешел сразу к внутренним. Но для человека, которому осталось жить от силы три месяца, тратить три недели на внешний круг общения – роскошь. Пожалуй, непозволительная.