В скорбные дни. Кишинёвский погром 1903 года

В Твери Сергей Дмитриевич оставался недолго. Когда в октябре 1905 года премьер-министром стал Витте и приступлено было к реформированию кабинета, была выдвинута кандидатура Урусова на пост министра внутренних дел. Находили всё же, что он как не боевой человек не подходит для этого поста при весьма тревожном настроении в стране. Поэтому Витте, желая привлечь его к активной государственной деятельности, убедил его занять пост товарища министра. Но князя Урусова более привлекала роль народного представителя, чем высокий административный пост, и он чрез короткое время выставил свою кандидатуру и прошёл в качестве депутата в 1-ю Государственную Думу. В этой роли Урусов проявлял активную деятельность. Особенно сильное впечатление произвела нашумевшая речь его о погромной деятельности департамента полиции. Об этой закулисной тёмной работе он довёл до сведения Думы и всей России. Товарища министра и фактического диктатора Трепова, в ведении которого находился департамент полиции, где печатались и рассылались по всей России погромные прокламации, Урусов с думской трибуны назвал «вахмистром по воспитанию и погромшиком по убеждению», и эта кличка осталась за Треповым навсегда. После разгона 1-й Думы кн. Урусов подписал историческое «Выборгское воззвание»…222

Я был поражён, когда узнал, что это воззвание подписано князем Урусовым. Посещая весьма часто князя в бытность в Кишинёве, я успел познакомиться с его политическим мировоззрением, которое шло далеко вправо от программы «кадетов». При этом он был человек не боевой и как человек больной дорожил покоем. Князь переписывался со мною и из Твери, и из Петербурга, когда он был товарищем министра. В последнем своём письме ко мне, написанном ещё на бланке товарища министра внутренних дел и помеченном четырнадцатым ноября 1905 г., он высказывает следующие мысли: «Я несу обязанности довольно сложные, но не боевые: заседаю в Сенате и Государственном Совете, заменяю Министра по текущим департаментским делам и вовсе не участвую в разрешении общих вопросов нашей внутренней политики. Не так интересно, зато спокойно и сознание отсутствия ответственности дает мне спокойный сон и хороший аппетит…

Должен сознаться, что не вижу ясно, что именно надо в настоящее время делать, чтобы восстановить нормальный порядок народной и государственной жизни. Но я уверен, что, если бы население дало возможность Правительству вздохнуть, то последнее осуществлением манифеста 17-го октября и созывом Думы умело бы ввести жизнь в русло, не вызывая нарекания в подавлении свободы. Публике следовало бы на время прекратить свистки и шикания, дать доиграть первый акт и судить о всей пьесе не по началу».

От этого письма веет склонностью Урусова к спокойной жизни и в нём ясно выражена психология либерала, далёкого от крайних течений. Как же он мог подписать «Выборгское воззвание», явно революционный акт? Остаётся допустить одно из двух: или 1-я Государственная Дума, «Дума народного гнева» совершенно изменила его политическое мировоззрение, либо, что, по моему мнению, более вероятно, он вынужден был плыть по общему течению против своих убеждений.223

Урусова судили вместе с другими «выборжцами». На вопрос председателя – чем он занимается, он скромно ответил – «землевладелец». Его присудили к тюремному заключению и лишили активного и пассивного избирательного права. Таким образом, его политическая карьера закончилась, и он переселился в своё имение.

Последующая судьба его была столь же печальна, как и судьба большинства людей его круга, доживших до большевистских дней: он погиб при большевиках в крайней нужде, лишившись и семьи и имущества.224 225

Глава 14 Суд над погромщиками