В стране полумесяца (пер. Доброва)

Экипажъ темно-зеленаго, почти чернаго цвта, безъ всякихъ украшеній — однимъ словомъ, модный европейіскій экипажъ. Верхъ на половину откинутъ. Въ экипаж сидитъ султанъ, спокойный, безмолвный и отъ времени до времени шлетъ привтствія рукой. На заднихъ мстахъ сидятъ двое изъ его министровъ. За экипажемъ кишатъ цлыя толпы лакеевъ, каммергеровъ, офицеровъ, скороходовъ — вс пшкомъ. Султанъ приближается къ намъ. На немъ темно-синій мундиръ, поверхъ котораго накинутъ простой срый плащь, отдланный черной тесьмой. Какъ разъ противъ нашихъ оконъ онъ поднимаетъ глаза и бросаетъ взглядъ въ нашу сторону; онъ прекрасно знаетъ, что по пятницамъ изъ этихъ оконъ за нимъ наблюдаютъ иностранцы изъ засады, причемъ нкоторые изъ нихъ ненавидятъ его неизвстно за что! У него прямой и быстрый взглядъ; когда онъ снова отводитъ глаза, я замчаю, что вки его вздрагиваютъ. Абдулъ Гамидъ средняго роста, у него самое обыкновенное лицо со слегка горбатымъ носомъ и борода съ небольшой просдью. Волосы около ушей слегка вьются. Экипажъ останавливается внизу около мечети, гд стоитъ стража султана. Повелитель выходитъ изъ экипажа и подымается вверхъ по ступенькамъ. Мулла встрчаетъ его земнымъ поклономъ, привтствуетъ его, султанъ проходитъ мимо него и входитъ въ мечеть. Въ эту самую минуту обращается къ народу съ галлереи минарета муэдзинъ: онъ призываетъ правоврныхъ къ молитв. Среди войскъ происходитъ движеніе, нкоторые офицеры закуриваютъ папиросы. Изрдка изъ мечети доносится пніе…

«Онъ выглядитъ совсмъ не такимъ страшнымъ!» говорятъ между собою американки. Это ихъ, быть можетъ, разочаровало? Я знаю, что касается меня, то я отъ всей души желаю этому человку сохранить его осанку и человческое достоинство передъ нашими глазами!

Мое старое предубжденіе противъ сенсаціонной печати о турецкомъ султан не увеличивается, но и не уничтожается. Что грознаго въ этомъ человк? Шпіонъ, убійца, гд все это? Я видлъ его посл этого еще разъ и взглядъ его карихъ глазъ тронулъ меня своимъ открытымъ, добрымъ выраженіемъ. Онъ казался утомленнымъ. Правда, на привтствія войска и толпы онъ отвчалъ съ азіатскимъ равнодушіемъ. Но и этотъ поклонъ онъ длалъ по собственному желанію. Его предшественникъ Абдулъ Азисъ никогда не отвчалъ на привтствія. Если быть справедливымъ, то эту черту надо отнести не къ зврской, а скоре къ гуманной натур теперешняго султана. Недавно я прочелъ въ одной газет, что Абдулъ Гамидъ настолько нервенъ и трусливъ, что всегда кладетъ на ночь около своей постели ножъ. Однажды ночью жена его во сн встала и подошла къ нему, султанъ въ ужас вскочилъ съ постели и вонзилъ въ нее ножъ. Выходитъ такъ, какъ будто турецкій султанъ выучилъ наизусть извстную норвежскую поговорку о колбас: вдь ихъ у него еще 299! давайте сюда другую!

Изъ года въ годъ газеты переполнены сообщеніями о безчеловчныхъ поступкахъ султана. Изрдка впрочемъ промелькнетъ извстіе, которое рзко отличается отъ всеобщаго мннія журналистовъ. Одно такое сообщеніе сдлалъ предыдущій американскій посланникъ при турецкомъ двор, Терремль; второе сообщеніе было сдлано генераломъ Уоллесомъ, авторомъ «Бенъ Гуръ»; третье — Пьеромъ Лоти, который долго жилъ въ Константинопол и лично зналъ султана, и, наконецъ, четвертое сообщеніе было сдлано Сиднемъ Уитменомъ, хорошо знакомымъ съ турецкой жизнью. Все это капли въ мор прессы, но, можетъ быть, и он будутъ имть нкоторый всъ. Къ какимъ заключеніямъ приводятъ эти сообщенія?

Абдулъ Гамидъ — человкъ рдкихъ интеллектуальныхъ способностей, но безъ способности быть сознательно жестокимъ. «Ни одинъ европейскій государь не занимаетъ своихъ гостей съ большимъ достоинствомъ и боле утонченнымъ знаніемъ.» «Онъ сдлалъ для просвщенія своего народа боле, нежели кто-либо изъ его предшественниковъ. Онъ заслуживаетъ высшей похвалы.» «Армянская рзня организована самими армянами, чтобы впослдствіи воспользоваться кровавой бойней, какъ агитаціоннымъ средствомъ». Державы вняли мольбамъ армянъ и потребовали немедленныхъ реформъ въ Арменіи. Реформы клонились къ тому, чтобы вооружить армянъ и дать имъ права, длавшія ихъ сразу господами въ стран, которая до сихъ поръ имъ покровительствовала, но также и притсняла; благодаря этому притсненію армяне сдлались деморализованной расой, на которую турки, властители страны, смотрли всегда свысока. Съ такимъ перемщеніемъ власти сильная господствующая раса примириться не можетъ. Султанъ поставилъ это на видъ державамъ; но его возраженія принимались, какъ чистйшія отговорки, и его принудили обнародовать приказъ о реформахъ. Тутъ-то и началась рзня. И на этомъ основывается мнніе журналистовъ.

* * *