В стране слепых

Повернувшись к хижине, она заметила возле двери ряд зарубок. Подошла, потрогала их. Похоже на чей-то календарь. Пальцы внезапно наткнулись на что-то твердое, торчащее из стены. Сара вытащила из-за пояса нож и стала расковыривать доски, пока непонятный предмет не упал ей в руку. Каменный наконечник стрелы. Кто его оставил? Индейцы юта? Арапахо? Она вертела острый камень в руках, пытаясь представить, что здесь могло произойти… Охотник-одиночка, пришедший в страну, которую он считал ничьей, пустой и безлюдной. Индейцы, опасающиеся за свои охотничьи угодья, где, как они считали, и без того слишком много людей. Нападение. Стрелы, свистящие в воздухе. Ответные выстрелы. Кремневое ружье скорее всего. И чем же закончился бой – бегством индейцев или гибелью белого? А почему обязательно белого? Джим Бекворт, основатель Пуэбло, был чернокожим! А Билл Пикетт, «величайший ковбой всех времен»? С самого начала освоения Запада чернокожие тут были повсюду. Так что уж если фантазировать, то почему бы одинокому защитнику хижины не быть черным?

Сара разбила лагерь среди развалин, в стороне от старого дерева, расчистив место среди обломков и выложив круг из камней для очага. Днем она бродила по скалам и ущельям. Неподалеку тянулся узкий каньон, по дну которого протекал холодный горный ручей. Вход сторожили двое часовых – каменные столбы, обточенные ветром за многие тысячи лет. Она не один час провела на плоской вершине скалы, нависшей над необозримым девственным лесом. Думала, вспоминала, боролась с собой…

Однажды во время одной из своих вылазок она столкнулась нос к носу с рысью. Огромная кошка попятилась и злобно зарычала. Сара застыла неподвижно, давая зверю возможность осмотреть себя. Очевидно, рысь засомневалась, что такой обед пойдет ей впрок, потому что рыкнула еще разок на прощание и скрылась в кустах. Сара расслабилась, только теперь заметив, что сжимает в руке нож. Дикая природа совсем не похожа на диснеевский мультик.

Вечерами она сидела в тени старой сосны и любовалась закатом. Солнце освещало горные вершины еще долго после того, как скрывалось за горизонтом, погружая ущелья в ночную тьму. Индейцы называли эти горы Светящимися, и вполне справедливо. Впрочем, индейцы вообще редко ошибались. Высоко над головой беззвучно парили ястребы, а однажды пролетел орлан.

По ночам, когда звезды рассыпались по небу в пышном великолепии, которое невозможно себе представить в городах, залитых искусственным светом, Сара следила за потрескивающим пламенем костра и прихлебывала из жестяной кружки кофе, заваренный, как положено на Западе, «чтобы ложка стояла».

В общем, для самокопания место оказалось вполне подходящим. Ни единой души на многие мили. Можно сидеть в одиночестве сколько угодно – никто не помешает. И задавать вопросы. Что она думает об ассоциации, о Реде, о его заговоре? О Саре Бомонт, которой никогда уже больше не будет?

Последний вопрос мучил ее больше всех остальных. Каждый человек есть прежде всего то, чем он был. А значит, отсекая прошлое, ты отсекаешь большую часть себя самого.

Вернувшись однажды в хижину, Сара поставила кофе на огонь, села, поджав ноги, спиной к сосне и стала смотреть в пустой дверной проем. Через несколько минут там должно было появиться заходящее солнце. Держа кружку в ладонях, она время от времени прихлебывала из нее. В кофе чувствовалась сладость, хотя сахара там не было. Саре вдруг стало не по себе, она окинула взглядом земляной пол. Никаких следов, за исключением ее собственных, ведущих внутрь. Она пожала плечами, снова взглянула в сторону заката… и похолодела. В дверях кто-то стоял!

Сердце подскочило в груди, она попыталась встать, но дрожащие ноги не слушались. Тело сковала какая-то сонная апатия. В двери виднелся лишь черный силуэт, окруженный солнечным ореолом. Светящаяся тень. Черты лица было невозможно разглядеть.

Тень приблизилась и опустилась рядом. Сара испустила вздох облегчения.

Это была она сама.

В голубом костюме, том самом, с красным бантом, что был на ней в парке в день покушения. Преуспевающая, независимая. Знает, кто она такая и что ей нужно от жизни. Чуть-чуть самодовольная. Ни с кем не дружит, во всяком случае, никого не подпускает к себе достаточно близко. Однако, хоть и держится отчужденно, занимает в окружающем мире достойное место. О ней даже пишут в журналах.

– Да, плохи твои дела… – сказала она самой себе.

– Мои дела? – пожала та плечами. – Я как была, так и осталась. А вот у тебя дела и вправду покатились под горку.

– Вот как?

– Конечно. Ты больше не знаешь, чего хочешь. Тебя пытались убить. Весь мир ополчился против тебя. Скажешь, это успех?

– Мне казалось…

– Что?

– После той истории на горе, когда Крейл…

– Когда ты убила человека…

– …я подумала, что теперь все закончилось.

– Ага, конец фильма и титры.

– Вот-вот. «И жили они долго и счастливо».

– Титры бывают только в самом конце, сестренка. Потом уже никто не живет, тем более счастливо.

– Зачем ты пришла? – помолчав, спросила Сара.

– Тебе надо было поговорить. С кем же, как не со мной? Кто знает тебя лучше, чем я?