В стране слепых

Значит, пока она бродила по каньону, в хижине все-таки кто-то побывал, а потом аккуратно стер следы. И наверняка подсыпал что-то в кофе! На всякий случай Сара понюхала кофейник, хоть и не почувствовала ничего, кроме запаха металла. Она опустилась на корточки и тщательно обследовала землю. Вот место, где были следы, – их заметали веткой. Ведут к старой индейской тропе и там исчезают. Вот и сломанная ветка – скорее всего та самая. Как узнать, в какую сторону направился таинственный гость? Во всяком случае, он должен был ехать верхом и только по тропе. Напрямик здесь нельзя – сразу угодишь в каньон, скатишься с крутого склона, застрянешь в непролазной чаще. Зачем, когда достаточно троп, проложенных индейцами или лесными животными?

Она стала искать следы, обходя хижину по широкому кругу. В пяти сотнях футов ниже по тропе в земле оказалась ямка от колышка, трава рядом была выщипана. И снова никаких следов. Скорее всего копыта лошади обернули овчиной. Старый трюк. Однако с такими «кандалами» на ногах быстро не поскачешь.

Сара поспешила назад к кобыле, оседлала ее и отправилась по тропе вниз. Через пару миль обнаружился первый отпечаток копыта. Она тщательно осмотрела его, обратив внимание на приметную трещину с левой стороны подковы, потом осторожно двинулась дальше. Так прошло несколько часов. Солнце стояло совсем низко, пора было подумать и о ночлеге. Она натянула поводья и огляделась – где бы разбить лагерь? Вон там, справа, подходящее местечко – осиновая роща и полянка. Надо обследовать. Сара спешилась и направилась к осиннику.

Место и в самом деле оказалось очень удобным. Настолько удобным, что остановиться здесь пришло в голову не только ей. Земля еще теплая, стало быть, угольки от костра закопаны недавно. Трава примята, кто-то на ней лежал. А вот и протоптанная тропинка… Куда, интересно, она ведет? Сара привязала лошадь к дереву и двинулась вперед, стараясь ступать бесшумно. Облизав пересохшие губы, вытащила из-за пояса нож. Хотя лагерь давно уже пуст, лучше зря не рисковать.

Тропинка огибала скалистый холм – его очертания казались странно знакомыми. В скале оказалось что-то вроде ниши. Сара проскользнула туда, осторожно выглянула из-за каменного барьера и посмотрела вниз…

Перед ней как на ладони лежала территория ранчо, тайного убежища ассоциации.

На заднем крыльце дома сидели двое. Имея приличный бинокль, можно было бы запросто определить, кто именно. А с параболическим микрофоном – услышать каждое слово. Один из сидевших бросил что-то на землю, встал и потянулся. Жеребец в загоне вдруг застыл на месте, повернул голову и посмотрел вверх, в сторону Сары. Точно так же, как совсем недавно, когда они с Редом болтали, сидя на изгороди.

«Кто-то за нами шпионит!» – мелькнула мысль.

За нами?

Вот и все. Вступить в ассоциацию оказалось до смешного просто.

9

Сказать, что общаться с Херкимером Вейном трудно, значило ничего не сказать. И где только Гвиннет его откопала? Это был маленький человечек, совершенно лысый, с носом, похожим на птичий клюв. Он вечно ходил в мятом пиджаке, из карманов которого торчали какие-то бумажки. Особое удовольствие окружающим доставляла его манера спорить, размахивая пальцем перед самым носом собеседника.

– А я вам говорю, мистер Коллингвуд, что такой вещи, как исторический факт, просто не существует!

Джереми с трудом подавил желание вцепиться в дерзкий палец зубами. Он переложил свой мартини с водкой в левую руку и отчаянно огляделся в надежде, что кто-нибудь придет на выручку. «Спасите! – мысленно воскликнул он. – Меня взял в заложники чокнутый историк».

– Что вы имеете в виду? – спросил он вслух. – Как это не существует? А что же я тогда проходил в школе – исторические вымыслы?

Он был уверен, что сразил оппонента наповал, и чуть не поперхнулся коктейлем, когда тот спокойно кивнул.

– Совершенно верно.

– Простите, как это? Неужели вся история – обман? Вы что, шутите?

– Обман? Никоим образом, – невозмутимо ответил Вейн. – Я такого не говорил.

Джереми ничего не понимал.

– Но… как же… вы же только что…

– Мне кажется, вы не совсем правильно понимаете слово «факт», – назидательно проговорил Вейн, снова пуская в ход палец. – Для вас это некая категория, обозначающая абсолютную истину, что совершенно неверно. Оскар Уайльд как-то заметил, что англичане склонны опошлять истину, низводя ее до уровня факта. Интуиция художника помогла ему понять нечто очень важное.

Джереми покачал головой:

– И все-таки я не понимаю – факт есть факт.