В стране слепых

– Нет, мистер Коллингвуд. Слово «факт» не обозначает предмет, на самом деле это вообще не существительное, а прошедшее время глагола. «Factum est», от «facto» – «я делаю», «я создаю». Оно передает динамику, а не статику. В качестве существительного это слово начало употребляться лишь в позднем средневековье, означая «нечто сделанное», аналогично французскому «fait» или венгерскому «teny». В английском языке у него есть родственное «feat». Но даже в английском слово «fact» вплоть до девятнадцатого века сохраняло значение, аналогичное «feat». Когда Джейн Остин писала «добр в поступках, а не в словах», она употребляла в значении «поступок» именно это слово.

– Это все семантика, – махнул рукой Джереми.

– Семантика изучает значения слов, а без слов мы не могли бы общаться. Что в таком случае может быть важнее семантики?

Джереми открыл было рот, чтобы возразить, но вовремя передумал. Вейн прав, подумал он, отхлебнув из бокала. Этот коротышка-историк хоть и действует на нервы, но дело свое знает.

– Однако теперь мы употребляем слово «факт» в другом значении, имея в виду сырые, необработанные данные.

– И тут вы не правы, мистер Коллингвуд! – Палец снова закачался перед самым носом у Джереми. – Данные не бывают сырыми, они всегда состряпаны.

Коллингвуд невольно рассмеялся.

– Отлично сказано, профессор, но я не совсем понимаю…

– Я имею в виду, что факты не могут существовать без теории, то есть предварительного представления о том, какие факты искать и как их потом объяснить. Вот почему я предпочитаю вслед за Лукачем пользоваться словом «событие». В нем нет такой сухости и определенности, оно передает движение, динамику, жизнь. Как писал тот же Лукач, «событие соотносится с фактом так же, как любовь с сексом». События – это факты в движении. У событий есть движущая сила, а у фактов – лишь инерция. Факт не существует сам по себе, мы не можем представить его себе, не сопоставляя с другими фактами. Невозможно оценить высоту Эвереста, не сравнивая его с другими горами, так же как невозможно измерить температуру тела, не имея заранее представления, какой она должна быть. Наша мысль непременно участвует в оценке и формулировке фактов, поэтому каждый факт – в какой-то мере вымысел. Именно это я и хотел сказать. Любая попытка понять историю требует осмысления фактов, а значит, также обречена иметь дело с вымыслами.

Джереми задумался. Пожалуй, он прав. Вымысел не обязательно подразумевает ложь – в нем может содержаться значительная доля правды…

– Херкимер! Ты что там мучаешь несчастного Джереми?

Коллингвуд испустил вздох облегчения – между спорщиками, словно буксир, разводящий корабли в порту, вклинилась Гвиннет Луэллин. Она деловито взяла профессора за локоть.

– Ты уже со всеми познакомился?

– Погоди, Гвинн, – остановил ее Джереми. – Профессор Вейн утверждает, что в истории вообще не существует фактов!

Луэллин лукаво улыбнулась, глядя на профессора.

– Ах, Херкимер, ты совсем заморочил ему голову! Дело в том, Джерри, – добавила она через плечо, – что история – это не бухгалтерия, где все раз и навсегда определено. История такова, какой мы ее делаем.

– Historia facta est, – торжественно произнес Херкимер Вейн. – А почему бы нам, как настоящим ученым, не провести эксперимент? Давайте возьмем какой-нибудь факт, что-нибудь совсем простенькое, из области элементарной хронологии…

– Нет, постойте! Я знаю, что иногда точная дата события остается неизвестной…

– Ну что вы, мистер Коллингвуд! Мы возьмем факт, существование которого бесспорно. Скажите мне, к примеру, где и когда началась Вторая мировая война. Я не имею в виду ее причины, которые, как известно, уходят корнями в средние века. Только лишь момент, когда начались сами военные действия.

Джереми усмехнулся. Любые разговоры с профессорами рано или поздно перерастают в нечто вроде телевикторины.

– Насколько я знаю, война началась в 1939 году. Германия напала на Польшу…

– …в сентябре, – подсказал Вейн. – Таково ваше мнение. А не могла она начаться, скажем, летом 1701 года где-нибудь в Бельгии?

– Что?

– Вот именно! – Вейн расплылся в самодовольной улыбке. – В период между 1689-м и 1763 годом французы с англичанами успели развязать четыре мировые войны. Сражения велись не только в Европе, но также в Индии и Северной Америке, причем конечной целью было создание колониальных империй глобального масштаба, так что термин «мировые» тут вполне уместен.

Джереми возмущенно развел руками.

– Но это же нечестно! – Он оглянулся на Гвиннет, ища поддержки, но та лишь усмехнулась.

– Студенческий подход, – покачала она головой. – Тебе кажется, что ответ важнее, чем вопрос.

Вейн многозначительно покачал пальцем.