В тишине твоих шагов

бопытства, хотелось убедиться в отсутствии соперниц.

122

В ванной на полочках я тоже не обнаружила ничего кри-

минального: мужской шампунь, бритва и гель для душа.

К счастью, опять никакой помады и никаких розовых зуб-

ных щеток.

Мне было невероятно комфортно в этой квартирке, так

что я не удивилась, когда вдруг пришло в голову нарушить

один из самых важных материнских заветов, гласивший:

«Саша, никогда не принимай ванну, если болеешь». Разве

же я болею? Мне так хорошо.

Насвистывая, я решительно открыла кран, разделась и за-

лезла под струи горячей воды. Капли стекали по моей коже,

смывая с собой всю акварель ужасных воспоминаний об уви-

денном и пережитом сегодня. Вода нашептывала мне лег-

кость, наделяя магией покоя. Ко мне неожиданно пришло

осмысление того, что судьба преподносит мне особые дары.

Вся ситуация, не дававшая мне вздохнуть полной грудью по-

следние дни, к моему удивлению, круто меняла мою жизнь.

Вымыв голову, я выключила кран. Всё зеркало покры-

лось капельками конденсата. Мои пальцы машинально на-

рисовали сердечко. Улыбка сама поплыла от уха до уха. И не

терзаясь сомнениями, что нахожусь в квартире малознако-

мого человека, я взяла с полочки свежее полотенце, про-

мокнула руки, грудь, ноги, а затем повязала на голове.

Обнаружив в этом же шкафчике объемный синий муж-

ской халат, я завернулась в него и, напевая под нос, пошла

на кухню. Мои ступни оставляли забавные мокрые следы на

полу. Щелкнув чайником, я открыла дверцу верхнего ящика

кухонного гарнитура. Моё внимание тут же привлекла гру-

шевидная бутылочка, стоявшая в глубине шкафа. Помедлив

две секунды, я достала её и открыла. В нос ударил яркий

спиртовой аромат. Наполнив пузатый стаканчик на чет-

верть, я дополнила добротный коньяк долечкой засохшего

лимона из холодильника. Вкус получился недурственный.

Сняв с головы полотенце, я присела у окна со стаканом,

любуясь видом. Окна выходили на другую сторону улицы, от-

куда виднелся простирающийся к горизонту узор реки. Вид

напоминал безгрешную обитель: ровные дорожки, обилие зе-

лени, цветы таких ярких расцветок, что глазам больно смо-

треть. Далее вширь тянулась вереница песчаных пляжей, на

которых летом приятно принимать солнечные ванны, лежа на

123

пластиковом кресле или деревянном шезлонге с холодным кок-

тейлем в руке. Ну, или с пирожком. Тоже хорошо, ведь

пожрать-то я люблю. Пожрать все любят, особенно на пляже.

Допив порцию горячительного, я улыбнулась сама себе

и поставила стакан на стол. По телевизору начинался сери-

ал. Слушая вполуха происходившее на экране, я протерла

пыль в гостиной, странную круглую лампочку над дверью

и все зеркала. Мои размышления во время этих нехитрых

манипуляций были сосредоточены на планировании даль-

нейших шагов в расследовании. Наших действий. Ведь мной

было дано обещание Тимофееву не совершать больше глу-

постей, действовать только с его одобрения, совместно.

И я охотно принимала правила игры, не представляя даже,

как это будет осуществляться. Когда ты не руководишь про-

цессом, то и не несешь на себе всей ответственности. Таким

слабакам, как я, это подходит.

Перед тем как надеть свою одежду, я напоследок загля-

нула в спальню Алексея. Небрежно застеленное постельное

белье бежевых оттенков должно было хранить его запах.

Осторожно коснувшись щекой подушки, я убедилась, что не

ошиблась. В этот аромат хотелось нырнуть как в одеяло, за-

кутаться и не вылезать.

Нащупав под подушкой что-то твердое, я потянула и до-

стала круглую, как летающая тарелка, пластмассовую штуку

размером с котлету. От нее тянулся провод к часам на тум-

бочке. По нарисованным на них полукруглым знакам я до-

гадалась, что это вибробудильник. Это открытие вернуло

меня к мыслям о том, как, должно быть, тяжело живется

хозяину квартиры без звуков, музыки и элементарного еже-

дневного шума. Удобнее устроившись щекой на подушке,

я закрыла глаза и погрузилась в мир запаха, оставленного

мужчиной, который мне нравился всё больше и больше.

13

—  Саш, — его голос раздавался издали, словно он нахо-

дился за версту от меня, и казался встревоженным.

Открыв глаза, я вскочила на постели и, к своему стыду,

обнаружила, что за окнами уже вечерело. Тимофеев сидел

на краю кровати, пораженный увиденным. Затянув потуже

124

пояс чужого халата, я поправила разлохмаченную шевелюру

и прикоснулась к припухшим губам.

— Прости, прости, прости! — Первым желанием было

броситься искать свою одежду, чтобы переодеться, но до

меня вовремя дошло, что тогда он не услышит сказанного

мной. — Я понимаю, что было ужасно невоспитанно с моей

стороны брать твои вещи без спроса и заваливаться на твою

кровать! Но я не планировала там засыпать, это всё коньяк

виноват, меня, видимо, разморило и…

—  Коньяк? — озадаченно таращился Тимофеев.

— Ну, да, — мне хотелось провалиться под землю, —

который стоял у тебя в шкафу.

—  Ты имеешь в виду тот коньяк, который я хранил семь

лет для особого случая?

—  Черт! — я закрыла глаза руками. — Прости, я не знала.

— Значит, — его лицо просияло, — будем считать, что

особый случай настал. Температуры больше нет, есть что

отпраздновать, а то я дико переживал.