В зеркалах воспоминаний

– Ну, это где Канчели живёт. Мы же договорились, что я вас с ним познакомлю. Так что давайте, он как раз сегодня нас ждёт.

– Алёша, а ты сам сейчас где? – спрашиваю уже не так уверенно, тоскливо опасаясь дальнейших сюрпризов. И они следуют незамедлительно.

– В каком смысле, где? В Италии, конечно, где Канчели.

Боюсь сказать, но после этих слов я впадаю в состояние, следующее за расслабленностью, – это прострация. Да, пожалуй, прострация. Какой Канчели? Композитор, что ли? При чём здесь Канчели? Разве мы к нему едем? Да и с какой стати?

Вижу, супруга Ирма не на шутку встревожилась, наблюдая неустойчивую мимику моего изменяющегося в реальное время лица. Она разговора не слышит, во всяком случае, с другой стороны, но уже явно подозревает неладное.

Да и вообще, если, несмотря на очевидную несуразицу всего разговора, попытаться продолжить его смысловую линию, то выйдет, что, насколько нам известно, композитор Гия Канчели отродясь в Италии не жил. Ну в крайнем случае, в Антверпене. Но это далеко.

Я всё ещё на телефоне с Алёшей, но при этом пытаюсь мысленно найти объяснительную подоплёку происходящему. Пусть сюрреализм, с кем не бывает.

Канчели, думаю, Канчели – мысль работает в каком-то ускоренном режиме – я уже чувствую себя виноватым перед Алёшей – неловко, что не могу достойно поддержать предложенный им разговор. Вот приходят в голову всякие глупости типа, да, маэстро Канчели написал произведение – если угодно, реквием – под названием «Стикс», но всё-таки мы в «Кузьминках», какой «Стикс» и при чём здесь всё остальное? Словом, полная и обескураживающая булгаковщина.

– Алёша, а ты знаешь, ты меня извини, но мы с Ирмой стоим возле метро «Кузьминки» в Москве…

Теперь очередь Букалова испытать некоторое замешательство, материализовавшееся в односекундную паузу на телефоне, после чего слышу коротко и доходчиво:

– А! Ну тогда в другой раз.

Больше я Алёшиного голоса не слышал, но в ту же секунду на телефоне – ну вроде известной Геллы – образовалась Галя, которая произнесла несколько дружеских приветственных фраз, совершенно не продолжая состоявшегося только что разговора. Да, Галочка, говорим, вроде отвечая на её вопрос, у нас всё в порядке. Вот, хорошо бы повидаться. Давно не калякали вместе. Давайте при случае. Да, конечно, и собралась столь же дружески, как говорится, взять шляпу и откланяться. И здесь в мою (не будем забывать – спящую) голову приходит хитрая, как мне представляется, мысль. Попробую в этой ненормальной шахматной партии сделать ход конём и, может быть, объявить, правда, неизвестно кому, шах. Возможно, этот самый шах или, если угодно, шаг позволит избежать бесповоротного мата на этот раз себе самому в деле осознания происходящего.

– А скажи, Галя, какое сегодня число? Нам тут надо кое-что прояснить, а мы толком не можем вспомнить дату.

Я полагал, что это будет хитро, легко и остроумно. Если Галя сообщит, что сегодня, ну условно говоря, 15 мая 2016 года, то тогда появится ясность, состоящая в том, что некая неведомая сила («что вечно хочет зла и вечно совершает благо») перенесла нас, пусть и во сне, в недавнее прошлое, когда мы близко и часто общались с Алёшей и Галей и когда эти великодушные люди охотно представляли нас своим многочисленным склонным к художественному поиску друзьям, среди которых мог невзначай затесаться и маэстро Гия Канчели. Правда, это никак не объясняет нашего первоначального намерения повидаться с неидентифицированным приятелем Мишей с Волгоградского проспекта. Но это уже не так важно. Благодаря Мише всё началось, и на том спасибо.

Галя в ответ на мой вопрос о сегодняшнем числе на мгновение задумалась, как будто она разговаривала с директором варьете т. Римским и обдумывала, чем бы его ещё припугнуть и уконтропупить. Я же терпеливо ждал с трубкой возле уха, которое к тому времени основательно запотело и покраснело. Прошло одно мгновение, потом ещё одно, и ещё. На телефоне уже больше никого не было. А дальше послышались короткие гудки. Вопрос завис, а время вернулось на круги своя.

На этом самом месте, слегка обалдевший и отчасти разочарованный неполученным на лукавый вопрос ответом, я проснулся.

Алёша, ты нам это послал, а теперь ты же это и прочти. Ты как бы и здесь, и там одновременно. Правильно. Оставайся с нами. А мы тебя помним, уважаем и любим, как и прежде, хотя ты несколько поменял стать. И говорим о тебе в изъявительном наклонении настоящего времени.

Табачников Евгений

Скайп. Бад-Хомбург соединяется с Римом. «Привет, Лешик, как жизнь молодая?» «Женечка, мальчик мой, как рад я тебя слышать».