Варианты Морозова. Стеклянная стена

— Аня, я же тебя просила! — огорченно вымолвила Надежда.

— Ха-ха, — засмеялся Анатолий Федорович. — А мои девчонки совсем выросли. Гляди в оба, чтобы такой вот гренадер не обрюхатил.

— А что, они уже... уже? — спросила Анна. — Хотя ничего удивительного, молодежь так быстро развивается, что даже страшно за них.

— Ничего они не «уже», — усмехнулась Надежда. — Ты забыла, как по ночам в окно на свидания выскакивала?

— Неужели выскакивала? — спросил Николай Николаевич, повернувшись к жене. — И по ночам? Но ведь ничего страшного не случилось?

— Насели, Миша, на твою тетку! — пожаловалась Анна. — А я не помню, когда это я в окно выскакивала? — Ее глаза блестели, она допила рюмку и спросила: — Скучно гуляют старики? Все разговоры, разговоры. Пить не пьют. Не едят, все сыты. Даже таким столом не удивили. А когда-то — картошки наваришь... Помнишь, Надя? Папа, мама, Кирилл, мы с тобой, — и, назвав имя брата, поглядели на мать Устинова. — Бедно жили, а дружно. Вот Миша приехал, даже не позвонил. Почему же так?

— Он поздно прилетел, — сказала мать. — А потом по делам ходил. Слава богу, мы все вместе.

— Все! — насмешливо повторила Анна. — По делам! Боимся вслух назвать Кирилла, а все про него думаем. Давайте решать.

— А что решать? — быстро спросила Надежда. — Чего ты хочешь?

— Мы ведь не на собрании, — вставил Анатолий Федорович.

— Нет-нет, Анатолий, погоди, — сказал Николай Николаевич глуховатым голосом и прокашлялся. — Приехал Миша. Он взрослый человек. В его годы я уже был главным механиком. Нам надо всем прийти к общему мнению.

Николай Николаевич был уверен, что нужно высказаться и не понимал, чему это может повредить. Он принес сто рублей, чтобы подарить их Лидии, когда рядом не будет свидетелей, и чувствовал удовольствие оттого, что поможет родственникам. Николай Николаевич вполне привык к удобному своему положению в роду Устиновых, считавшем его просто мужем Анны, почти не замечавшем ни его докторства, ни профессорства и оставлявшем его в покое во время неожиданных потрясений, подобных нынешнему. Николай Николаевич считал, что Устиновы не умеют или не хотят жить спокойно. Сперва Анна выставила своего первого мужа, потом что-то случилось у Надежды с Анатолием, и вот — Кирилл.

— Надо всем нам пойти и сказать ему, — предложил Николай Николаевич. — И еще возьмем с собой стариков.

— Папу и маму? — спросила Анна. — Им это будет тяжело.

— Зато будем все вместе, — возразил ее муж.

Старые Устиновы, бабушка и дедушка Михаила, сейчас жили у Анны, и, наверное, поэтому она порой подчеркивала свое право на родительское мнение, делая себя его выразителем.

— Будет тяжело! — повторила Анна. — Мама уже написала ему два письма. Хватит. Надо пожалеть стариков.

— Не надо их вмешивать, — поддержала Надежда сестру. — И вообще я против!

— И я против, — сказал Анатолий Федорович. — Кирилл горячий, вы тоже горячие, что из этого выйдет?

Устинов вспомнил, что, когда он был маленьким, Анатолий Федорович часто ссорился с теткой Надеждой, однажды влепил ей пощечину, и она в слезах пришла к отцу. Отец поехал к зятю, постучал в дверь, молча вошел и молча нокаутировал его. Никто не знает, о чем они потом разговаривали, но согласие в семье было восстановлено.

— Что ж, Лидочка, пожалуй, я пойду. — Есаулов встал. — Вам надо поговорить без посторонних. Спасибо тебе. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

— Ухо́дите? — спросила мать. — Да вы никакой не посторонний. Вы столько сделали для нас. Ну как можно?

Но Есаулов терпеливо улыбался, уже почти ушел.

— Я на вас обижусь, честное слово, — с прощальной интонацией сказала она.

— Надо идти, Лидочка. Все будет хорошо.

— Завернуть вам бисквитиков? Вы даже не попробовали.

— Ладно, ладно, — ответил Есаулов и стал протягивать всем руки.

Когда он ушел, больше не вспоминали предложение Николая Николаевича идти к Кириллу, поскучнели, как будто устали от разговоров и еды.

— Это у тебя бирюза? — Анна кивнула сестре и легко дотронулась до ее сережки. — Я еще не видела.

— Бирюза. Толя подарил. — Надежда погладила руку мужа.

— Николай! — повелительно произнесла Анна. — А мне за тебя стыдно.

— Стыдно, — согласился Николай Николаевич. — Вообще это для меня проблема. Денег у меня всегда нету, только рубль на обед, а чтобы купить моей бесценной Аннушке подарок, я должен просить у нее.

— Но ты же не просишь! — удивилась Анна.

— У мужчины всегда должны быть безотчетные деньги, — сказала Надежда. — Я бы даже отпускала к любовницам, пусть поймут, что лучше жены никого нет.

— Я с тобой как у Христа за пазухой, — подтвердил Анатолий Федорович, чуть заметно зевнув.

— Хорошо, Аннушка. Если ты велишь, буду просить, — сказал Николай Николаевич.

— Но ведь это не будет сюрпризом! — продолжала Анна.

— Я тоже так думаю.

— Неужели ты не можешь утаить от меня немного денег? — разочарованно спросила Анна.

— От тебя не утаишь, — Николай Николаевич улыбнулся ей, как улыбаются взрослые расшалившемуся ребенку.