Варианты Морозова. Стеклянная стена

Как всегда, вечер принадлежал ребенку. Обычно Михаил немного играл с ней и запирался в ванной, а Валентина кормила Дашу, потом вместе с ней мыли посуду и, закончив дела на кухне, перебирались к телевизору. Даше нравились народные танцы и мультфильмы; во время танцев она танцевала с первобытным восторгом, притоптывала, задирала ноги, размахивала руками, и на ее круглом личике сияло сосредоточенное выражение. Во время мультфильмов Даша замирала, вперившись в экран. Но передачи были коротки, и после она набрасывалась на Валентину, тащила ей голых кукол, чтобы мама их одела, подсовывала карандаш и бумагу, чтобы мама рисовала кота в сапогах, привозила в красной пластмассовой коляске десяток книжек, чтобы мама прочитала.

Порой Валентина много играла с дочкой, порой не замечала ее и занималась домашней работой или сидела с книгой.

Вот и вышло нехорошо. Они редко видели Михаила, хотя все вечера он находился неподалеку и работал над рукописью. Но кому, ответьте, нужны его диссертации и рукописи, если единственный ребенок может стать сиротой!

— У, хорошо! — сказал Михаил после ужина. — Отпустило. Спасибо, Валюша.

— Пойдешь работать? — сухо спросила она.

— Пойду. Хоть полстранички напишу. И то дело.

— А ты не хочешь почитать Даше книжку? Что ей ползать по полу, как собачке? Даша, попроси папу почитать книжку!

— Пап, почитай! — воскликнула Даша. — Сейчас! Я принесу! — Она убежала, в комнате заскрипели дверцы шкафа,

— Сегодня мне заказали статью, — стал объяснять Михаил. — Это очень важно. Но они торопят, всего три дня. У газетчиков всегда жуткая спешка.

— А о чем статья? — спросила Валентина.

— О семье. Моя тема.

— Вот и отдай дань своей семье. А то ты только учишь других...

Прибежала Даша, сунула ему в колени полдесятка книжек и понукала, лукаво улыбаясь:

— Ну? Ну?

— Хорошо, Дашутка, — сказал Михаил. — Что ты хочешь? «Доктора Айболита»?

— «Доктора Айболита!» — тотчас повторила она. — Нет, не надо «Доктора». Давай Карлсона!

— Давай Карлсона, — он раскрыл книжку и приготовил ся читать.

— Вот Малыш, — показала она на картинку. — А вот папа и мама. А где Карлсон? Покажи Карлсона!

Михаил перевернул страницу, Даша увидела толстого курносого человечка и ткнула в него пальцем:

— Вот!.. А теперь другую книжку...

— Давай другую, — согласился Михаил. — Ну слушай. «Дюймовочка»... Жила одна женщина, и у нее не было детей. А ей очень хотелось маленького ребеночка. Вот пошла она...

— А я уже большая, — заметила она. — Правда?

— Да, ты большая... Вот пошла она к старой колдунье...

— А была маленькая, — сказала Даша. — Вот такая. И расставила оба указательных пальца сантиметров на десять. — А сейчас — больша-ая!

— Вот пошла она к старой колдунье и сказала: «Мне очень хочется, чтобы у меня была дочка. Не скажешь ли ты, где ее взять?»

Михаил читал громко с выразительной интонацией сперва легкого недоверия, а затем сочувствия к Дюймовочке и презрения к ее недругам. Время от времени он показывал Даше картинку, но не объяснял, а шел дальше.

Валентина терла ежиком сковородку, прислушивалась к чтению, иногда оборачивалась.

— Жабы взяли скорлупку и уплыли с ней, а Дюймовочка осталась одна на зеленом листе и горько-горько заплакала — ей вовсе не хотелось жить у гадкой жабы и выходить замуж за ее противного сына.

— А давай у меня будут два папы, — придумала Даша, — ты и Карлсон.

Валентина замерла, опустив сковородку. «Клуша! Домохозяйка! — мелькнуло у нее. — Сама виновата — проморгала мужа. Надо было бороться за него!»

— Нет, Дашутка, — ответил Михаил. — Так не бывает. Папа у тебя один-единственный. Других людей на свете много, а папа всегда один. И ты тоже одна.

— И я тоже одна? — удивилась девочка.

— Тоже одна.

— А теперь... — сказала Даша, задумывая что-то новое. — Давай полетаем!

Вечер тянулся долго, особенно долго после того, как Михаилу все-таки удалось спрятаться в ванной. Валентина не стала ему мешать: пусть пишет свою статью, все равно сегодня им не уйти от разговора.

И вот выкупали Дашу, уложили в кроватку и, отключив телефон, ушли на кухню. Было тихо, только слышалось урчание холодильника и отдаленный гул трамвая.

Михаил неожиданно обнял Валентину и привлек к себе. Она потеряла равновесие, едва удержавшись обеими рука за его руку.

От неловкого движения с ноги соскочила туфля. Валентина попробовала освободиться, но Михаил не отпустил и засмеялся.

Отстраняясь, Валентина искала ногой туфлю. Михаил слабо улыбнулся, словно извинился.

— Знаешь, нам надо поговорить. Я тебе надоела.

— У меня золотая жена! — сказал он. — Что ты, Валюша?

— Давай серьезно. Я устала. Может, у тебя кто-то есть, Оля — не Оля, я не спрашиваю. Я устала.

— Ревнуешь? Ну что ты! Вы с Дашей самые близкие и родные.

— Нам полезно какое-то время пожить отдельно. Не понравится — можем опять вместе, понравится, — значит, понравится.

— Валентина! — чуть строго сказал он. — Я тебя не понял.

Она удивилась тому, что до сих пор не заплакала и что, по-видимому, теперь уже не заплачет. И, удивившись, поглядела вдруг на себя как бы со стороны.