Варианты Морозова. Стеклянная стена

Он любил говорить тосты, хотя всегда у него получалось не очень складно, потому что слишком заметным было его желание казаться остроумным. Все терпеливо слушали. Одни глядели на Николаева, другие — на тех, кто глядел на Николаева, третьи ни на кого не глядели. В тосте было отмечено, что все хорошо, что они дружны, верны старым добрым традициям, что среди подразделений ГлавНИИ занимают почетное место, и так далее.

Николаев закончил так:

— К величайшему прискорбию, надо заметить, что люди степенные немного тяжеловаты в разговорах. Поэтому прошу у дам прощения. На это мастера господа поручики и никак не далее капитанских чинов. Статский же советник бог весть что скажет или поведет речь о том, что Россия пространное государство...

Все заулыбались, кроме Устинова: он это уже слышал. Речь подошла к концу. Люди зашевелились, зазвенели рюмками, застучали ножами и вилками, стали закусывать грибами маринованными и солеными, рыбой холодного и горячего копчения, селедкой, икрой, соленьями, сдобными рыбниками. В эту минуту как будто появился в зале ангел новогоднего праздника.

— Хорошо у вас, Павел Игнатьевич! — воскликнул он голосом Тараса Ковалевского, и все увидели, что действительно хорошо. Минуту назад никто не верил в праздник. Все были заняты ожиданием и мыслями о том, что вечеринки давно превратились в организационные мероприятия. Теперь каждому захотелось вспомнить что-нибудь приятное, что случилось в уходящем году, и открыть в этом приятном даже то, чего там никогда не было. И открывали, и верили себе, потому что так и было, как виделось сейчас.

В опьянении добротой Ковалевский отыскал сердечные слова о Николаеве, о его военной молодости и нынешней деятельности. Весело смеясь, Ярушникова подсказывала ему названия тем и проектов, которые успешно разрабатывались, и сквозь очки лукаво подмигивала Татьяне Ивановне, потому что называла лишь темы и проекты своего отдела.

Киселев поддержал Ковалевского, но больше говорил о прошлых заслугах Павла Игнатьевича. Потом подошел к нему с рюмкой водки, и они расцеловались.

Наступил черед тосту Устинова, надо было идти навстречу общему миражу...

Зайцева развязала ленточку на бумажной трубке и стала читать листочки, открывая всем тайны будущего, основанные на японских гороскопах.

У Николаева, Устинова и Ковалевского, несмотря на их разницу в годах, гороскопы совпали. Клара прочитала его полностью:

— Вы родились в год Собаки. Собака беспокойна. Она постоянно настороже, охраняет. Замкнута и редко раскрывается, только тогда, когда считает это необходимым. Упряма до предела. Часто цинична. Ее боятся за ее резкие замечания. У собаки бывает охота критиковать по поводу и без повода. Постоянно ищет ошибки. Это большой пессимист, — ничего не ждущий от жизни. Всегда храбро реагирует на несправедливость. Немного пресыщен, но его критический дух, чувство меры спасают его от мелочности. Этот необщительный тип ненавидит сборища. Сентиментален, но выглядит холодным. Всегда сомневается в своих и чужих чувствах. Несмотря на все эти недостатки, наиболее благородные черты человечества соединены в собаке...

— Ну, Павел Игнатьевич! — Татьяна Ивановна перебила Клару.

— Лояльный, честный, верный, — продолжала Клара. — У него глубокое чувство долга. Он никогда не изменит. Его разговор обычно банален, он плохо изъясняется, но интеллект глубок, и никто не может слушать, как он. Делает все возможное для других. Философ, моралист, не интересуется деньгами. Легко обходится без материального комфорта. Немного бродяга. Может быть хорошим руководителем, священником, воспитателем. Всегда глубоко занимается своей специальностью. Легко управляет людьми. В любви честен и справедлив. В течение жизни у него неоднократно будут сентиментальные проблемы. Из-за своей неустойчивости и беспокойства часто порождает беспокойство в других. Знаменитые люди, родившиеся в год Собаки, — Сократ, Вольтер, Мольер, Распутин, Пруст...

Клара закончила чтение и приготовила следующий листок.

— Вы лучше раздайте всем, — посоветовал Ковалевский. — Так будет удобнее.

— Да, лучше раздать, — повторил Николаев. — Оказывается, Тарас, мы с вами одинакового типа?

— Вы сомневались? — Ковалевский потянулся за бутылкой и налил Николаеву водки. — За это надо выпить.

— Ваше здоровье, Тарас.

— Э, не до дна! Так не пойдет. До дна!

— Я уже не угонюсь за вами, — сказал Николаев с грустинкой.

— Я тоже выпью с вами! — весело потребовала Валентина. — Женщин принимаете?

Николаеву пришлось долить свою рюмку, он чокнулся с Устиновым и одним махом выпил.

— Да вы боец, Павел Игнатьевич! — восхищенно проговорил Ковалевский. — Я бы с вами не стал состязаться. Смотри, Михайло, твой шеф даст тебе сто очков форы!

— Я не сомневаюсь, — ответил Устинов и толкнул коленом колено жены. Валентина, кажется, хотела напиться. — Не спеши, — шепнул он.

— А почему скрываете гороскоп товарища Киселева? — с легкой ехидцей спросила Ярушникова. — Кларочка, читай, миленькая. Народ должен все знать.

— Ну, читайте, — улыбнулся Киселев. Ему было приятно это внимание.

— Год Свиньи, — начала Зайцева.