Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Потому что у нас очень мало общих коммуникативных факторов. Возьми этих кайрибийцев. У них достаточно знаний, чтобы перемещаться в своих яйцеобразных кораблях от звезды к звезде. У них нет таких слов, как «дом», «жилье», «жилище». Я помню, что во время подготовки договора между нами и Кайрибией в Суде Внешних Миров понадобилось сорок пять минут, чтобы сказать фразу «мы должны защищать свои семьи и дома» по-кайрибийски. Вся их культура основана на смене температур. Хорошо еще, у них были представления о семье. Ведь кроме людей, они — единственные, кто имеет семьи. Но, что касается «дома», то наши переводчики прибегли к следующему описанию: «...Помещение, создающее такое температурное различие с внешним окружением, которое делает возможным существование организма с температурой тела в девяносто восемь и шесть десятых градуса, а также способное понизить температуру в жаркий сезон и повысить в холодный, где созданы условия для сохранения от порчи органических веществ, используемых в пищу, а также для нагрева их до температуры закипания воды, с целью придать им вкус, более привычный для обитателей, которые, благодаря постоянной смене жарких и холодных сезонов, приспособились к резким изменениям температуры...» и так далее. В конце концов, мы сумели им дать некоторое представление о концепции дома и о том, зачем его надо защищать. Как только им объяснили принцип действия кондиционеров и системы центрального отопления, дело пошло лучше... Я помню еще один случай... В Суде Внешних Миров была огромная фабрика по переработке солнечной энергии. Один кайрибиец должен был побывать на этой фабрике, а потом описать ее своему соотечественнику, который никогда ее не видел, так чтобы тот сумел получить точное представление о ней, включая даже цвет стен. Дело в том, что они решили, будто мы изобрели нечто стоящее, и хотели попробовать сами. В этом описании была указана каждая деталь, все ее размеры и предназначение. И для этого понадобилось только девять слов. Девять маленьких слов.

Бэтчер покачал головой.

— Нет. Устройство для переработки солнечной энергии чересчур сложно. Не так давно эти руки разбирали одно такое. Слишком большое. Нет...

— Да, Бэтчер, девять слов. По-английски для этого потребовалось бы несколько томов с описаниями, чертежами и схемами. Они же использовали для этого девять слов.

— Невероятно.

— Тем не менее, это так,— она указала на кайрибийский корабль.— Он летит,— Ридра следила, как напряженно работает его мысль.— Правильные слова экономят время и облегчают дело,— продолжила Ридра.

— Что такое «я»? — спросил Бэтчер минуту спустя.

Ридра улыбнулась.

— Это очень важно. Гораздо важнее, чем что-то еще. Мозг действует, пока «я» существует. Так как мозг — это частица «я». Книга существует, корабль существует, Джэбел существует, Вселенная существует, и, как ты мог заметить, я — существую.

Бэтчер кивнул.

— Да. Но что есть «я»?

Над экраном, закрывая звезды и кайрибийский звездолет, сгустился корабль.

— На это вопрос можешь ответить лишь ты.

— «Ты», наверное, тоже очень важно,— пробормотал Бэтчер.— Потому что мозг заметил, что ты — есть.

— Замечательно!

Неожиданно Бэтчер коснулся рукой ее щеки. Петушиная шпора слегка задела ее нижнюю губу.

— Ты и я,— сказал Бэтчер и заглянул ей в лицо.— Здесь больше никого нет. Лишь ты и я. Но кто есть кто?

Она кивнула, щека потерлась о его пальцы.

— Ты получил повод для размышлений,— его грудь была холодна, а рука была теплой. Она накрыла его ладонь своею.— Иногда ты пугаешь меня.

— Я и меня,— сказал Бэтчер.— Только морфологическая разница, так? Мозг понимает, что было раньше. Почему ты пугаешь меня иногда?

— Пугаюсь. Морфологическая коррекция... Ты пугаешь меня, потому что грабишь банки и втыкаешь нож в глаза людям, Бэтчер!

— Почему ты пугаешься я?.. Коррекция, меня?

— Потому что я никогда этого не делала, не хочу и не могу делать. А ты нравишься мне, мне нравятся твои руки на моих щеках. Поэтому, если ты вдруг решишь всадить нож мне в глаз, то что же...

— О, ты никогда не всадишь нож в мой глаз! — сказал Бэтчер.— Я не должен бояться!

— Ты можешь изменить свой ум.

— Ты не хочешь,— Бэтчер пристально посмотрел на нее.— Я не думаю, что ты на самом деле хочешь убить меня. Ты знаешь это. Я знаю это. Это что-то другое. Почему я не говорю тебе чего-то другого, что испугало бы меня? Может, ты видишь что-то такое, что хочешь понять? Мозг умный.

Его рука соскользнула на ее шею, его озадаченные глаза выражали заботу. Она уже видела это выражение, когда он отвернулся от мертвого зародыша в биологической лаборатории.

— Однажды...— медленно начала она.— Это была птица...

— Меня пугают птицы?

— Вообще-то нет. Но эта птица испугала. Я была ребенком. Ты ведь не помнишь себя ребенком? Многие реакции у большинства людей закладываются с детства.

— И у меня тоже?