Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

Он кивает в сторону площади. А там жандармы светятся.

— Нас они не трогают. Хотя... вы ведь иностранцы...

Но Мюз уже орет:

— Эй, пошли! Валим отсюда, быстро!

И отчаливает первый. И снова летим.

И опускаемся в Хьюстоне.

— Черт побери,— кричит Хьюз,— да тут Управление полетами! Говоришь, отсюда все и начиналось? Смываемся, быстро!

Короче, вскакиваем в автобус на Пасадену, потом по монорельсу до Галвестона, а там до Залива рукой подать. Лу тормозит грузовик, а там симпатичная такая парочка...

— Спейсеры? Конечно, подбросим, о чем разговор! Ведь это вы заселяете всякие там планеты, осваиваете, и все такое... А значит, для людей доброе дело делаете.

...и мчимся на юг, а у них там еще ребенок в кабине, а мы сидим в кузове, двести пятьдесят миль под солнцем и ветром.

— Слушай, может, они фрелки,— Лу тычет меня локтем в бок.— Ей-богу, фрелки. Может, они сидят там и ждут, когда мы сами предложим.

— И не мечтай. Глупые деревенские ребята, милые — да, но не более.

— Ну и что, что деревенские. Это вовсе не значит, что не фрелки.

— У нас ведь правило, никому не доверять, верно?

— Верно.

И снова мы в автобусе, с грохотом мчимся по Браунсвилю и через границу на Матаморос. И вот уже прыгаем вниз по ступенькам; пыльный, знойный вечер, кругом полно мексиканцев, и детишек, и ловцов креветок с Техасского Залива — ох, как от них воняет, сил нет. Ну а мы орем, откуда только силы берутся, так что все вокруг просто глохнут. Сорок три шлюхи — сам считал — уже успели склеить всех этих ловцов, ни одного не осталось, а мы хоть успели расколотить пару окон на автобусной станции — хохотали до упаду!

А ловцы креветок и говорят, мол, выпить — пожалуйста, хоть залейся, если хотим, конечно, а уж закусить — это извините, это вы сами, такой уж обычай у нас, у ловцов креветок. Все кругом орут, еще одно окно вдребезги. Потом, помню, лежу на спине, на ступеньках, кажется, у телеграфа, ору во все горло свою любимую, а тут надо мной, вижу, женщина наклоняется, губы темные такие, и ладони кладет мне на щеки.

— Да ты милашка,— говорит, и целый водопад прямых черных волос падает мне на лицо.— Гляди, все мужики тут глазеют только на тебя. Только время попусту тратят. А нам каково, ведь их время — наши деньги. Как думаешь, спейсер, может, тебе... может, всем вам лучше валить поскорей отсюда?

— Usted! — шепчу я и хватаю ее за руку.— Usted es una frelka?³

— Frelko in espanol?⁴ — она улыбается, похлопывая меня по бляхе на поясе.— Ты уж извини, но того, что мне нужно, у тебя нет. Ужасно, конечно. Личико-то у тебя... да и все остальное... раньше ты был бабой, разве нет? А я и баб люблю не меньше...

И тут я скатываюсь со ступенек вниз.

— Ну я просто тащусь,— кричит Мюз.— Хватит, пошли отсюда!

В Хьюстон ухитряемся попасть до рассвета, уж и не помню как. А там снова вверх.

И опускаемся в Стамбуле.

А в Стамбуле дождь.

Пьем чай в комиссариате; стаканчики такие, формой как груши; глядим в окно на Босфор. Принцевы острова — словно кучи мусора перед городом, а сам он так и щетинится колючками минаретов.

— Ну а теперь кто куда? — спрашивает Келли.

— А мы что, разве не вместе? — Мюз удивленно поднимает брови.— Мне казалось...

— Понимаешь, мне в казначействе чек задержали,— терпеливо оправдывается Келли.— У меня ни гроша в кармане, а когда еще выдадут...— он пожимает плечами.— Не очень-то хочется, но куда денешься, придется подцепить какого-нибудь фрелка с толстым лопатником и как следует с ним подружиться.— Он отхлебывает из стакана и только тут замечает, какая тишина вдруг повисла.— Эй, да что с вами со всеми? Что рты-то поразевали? Хотите, косточки посчитаю на ваших нежных и так заботливо сохраняемых от полового созревания телах? Ну ты! — это уж мне, лично.— Ну что ты корчишь из себя целку? Что вытаращился, сам ни разу не клеил фрелок, что ли?

Начинается.

— Отвали, ничего я не корчу,— меня охватывает тихое бешенство.

Тут Бо смеется, и атмосфера разряжается.

— Помню, в последний раз мы были в Стамбуле — примерно за год до того, как вернулись в отряд — ну вот, помню, идем от площади Таксима по Истиклалю. Проходим дешевые киношки — там они подряд, одна за другой, сворачиваем в переулок, он еще весь цветами засажен, плюнуть негде. Смотрим, а впереди топают еще двое спейсеров. Ну, выходим, значит, к базару, там рыбу продают, а дальше апельсины всякие там, сладости, морские ежи, капуста, ну, в общем, чего только нет. А цветов кругом — море. И вдруг видим: какие-то эти спейсеры странные. Форма, вроде, в порядке, все на месте, не придерешься. Прически — как надо. Ну не врубаемся — в чем тут дело... а потом слышим — разговаривают. Господи, да это же просто мужик и баба, вырядились спейсерами, да еще пытаются склеить фрелок! Представляете, кого хотят напарить — фрелок!

— Ага,— отзывается Лу,— мне тоже такое случалось видеть. В Рио этих чудиков полно.

— Ну мы их спокойненько так отвели в тихий переулок и доходчиво объяснили, что так делать нехорошо! Повеселились что надо!