Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Это не просто предметы нашей деятельности, это символы нашего образа жизни. Ведь Всемирные Силовые Линии поддерживают работу сотен тысяч единиц холодильных установок на экваторе, тем самым обеспечивая бесперебойное снабжение продовольствием; благодаря им мы заселили Арктику и Антарктику. Такие города-гиганты, как Токио или Нью-Йорк — прежде они задыхались от перенаселенности, а теперь население в них сократилось до трети. Мы уже не боимся ни перенаселения планеты, ни нехватки продовольствия — ведь на планете возделывается не более трех процентов пахотной земли, а заселена она всего на двадцать процентов. В основе концепции Всемирных Силовых Линий лежит идея о том, что любой человек может жить там, где захочет, на суше или в океанских глубинах, но где бы он ни жил, жить ему должно быть хорошо и удобно. Прежде национальные или государственные границы служили предлогом для войн, а теперь они существуют лишь по традиции, да чтоб картографам легче работалось. А вот мы, то есть именно те люди, которые непосредственно способствуют поддержанию подобного образа жизни... мы лишены всех этих благ, наш образ жизни очень отличается от образа жизни всего человечества — странная ирония судьбы, не так ли? И все-таки мы находимся в более выгодном положении, чем все остальные — вот тебе еще один парадокс.

— Согласен.

— А ты когда-нибудь задавал себе вопрос, почему?

— Ну,— попытался догадаться я,— у нас хорошее образование, много свободного времени, мы рано уходим на пенсию...

Мейбл усмехнулась.

— Ну, Блэки, это еще далеко не все. У нас мужчины и женщины живут и работают вместе. Наш навигатор, Фалто, кстати, лучший навигатор, с которым я когда-либо работала,— один из самых глубоких поэтов современности, пишущих по-французски, его знают во всем мире. И Джулия, которая нас так прекрасно кормит, управляет кораблем не хуже меня и пишет паршивые картины — она ведь тоже работает вместе с тобой, и со мной, и с Фалто, и со Скоттом — мы все работаем на одной Станции Поддержки. И ты за один день можешь переселиться из комнаты Скотта куда захочешь, а маленькая мисс Суаки поселится к нему с легкостью, которая просто потрясла бы твоих далеких африканских предков не меньше, чем моих финских. Вот что такое железный инкубатор, в котором мы живем и работаем.

— О’кей,— сказал я,— я тронут до слез.

Мы обошли вокруг ступицы. Скотт уже открывал вторую дверь ангара и показывал Сью, где хранятся домкраты и стоит ящик с графитом.

— Но не всем,— продолжила Мейбл, не обращая внимания на мою иронию,— не всем нравится образ жизни, который мы с собой несем. Тем не менее мы здесь, в глуши канадской границы, и мы здесь затем, чтобы осуществить обращение.

— Обращение? — живо обернулась Сью.— Это когда какое-нибудь селение подключают к Всемир...

В это мгновение Скотт метнулся к Мейбл, схватил ее за шею, и они с криком повалились в кучу сухих листьев.

Я отпрыгнул назад, а Сью судорожно сглотнула. Что-то вжикнуло мимо нас, звякнуло о ступицу и зашуршало в зарослях папоротника, опавшие листы которого обозначили траекторию полета.

— Смотрите,— закричала Сью.

Я изумленно уставился на восьмидюймовую царапину на очень даже крепкой шкуре Джилы Монстра, почти на том же уровне, на котором только что была сонная артерия Мейбл.

На противоположном берегу по камням карабкался рыжий подросток, на котором одежды было еще меньше, чем на Скотте.

Сью юркнула в заросли папоротника и через несколько секунд вылезла с этой штуковиной в руке.

— Они что, кого-то из нас хотели убить?

Мейбл пожала плечами.

— Кадет Суаки! Мы прибыли сюда, чтобы подвергнуть данную местность обращению. И позвольте напомнить вам, что это не всегда безопасно.

— Я тоже раньше охотилась, когда жила дома,— ощетинилась Сью.— Мы охотились с боло. Но чтобы на меня...

Четыре острых, как бритва, лезвия соединялись в виде креста.

— На меня тоже охотятся в первый раз. И надеюсь, в последний.— Мейбл огляделась.— Я всегда была оптимисткой. Итак, рада познакомиться с вами, Суаки. Ну что мы тут встали, пошли скорей в укрытие.

Хамелеон наш, длиной, кстати, десять футов, был полностью сделан из прозрачного пластика, то есть, сидя в нем, можно было любоваться и морем, и закатом, и осенним пейзажем, не выходя из кабины.

Скотт правил, Мейбл сидела рядом.

Сью и я устроились сзади.

Мы выехали на разбитый асфальт какой-то древней дороги и бесшумно двинулись по направлению к горе.

— А куда...— пискнула Сью,— куда мы едем?

— Скажу, когда приедем, крошка,— отозвалась Мейбл. Она еще что-то проворчала и спрятала летающие ножницы в бардачок. И мало чего этим добилась: сквозь прозрачную пластмассу их было прекрасно видно.

III

Сью прилипла к дверце хамелеона.

— Ой, смотрите, смотрите! Вон там, внизу!

Мы уже прилично поднялись, петляя по чертову серпантину, так что сквозь разломы скал и деревья хорошо было видно, что творится внизу. Джила Монстр все еще выглядел достаточно внушительно.